Адепт не хуже прочих - Павел Николаевич Корнев
Раз! Два! Три!
Держать!
Шагнул обратно с заранее вскинутой рукой и обнаружил, что меня никто не преследует, а прибежавший от гостиницы молодчик склонился над упавшим подельником и быстро-быстро всаживает в него нож.
— Гриб! — позвал он. — Ты где, мать твою за ногу⁈
Плащ! Его ввёл в заблуждение мой плащ!
Я набрал в лёгкие побольше воздуха, ещё и ладони ко рту рупором приставил, гаркнул во всю глотку:
— Караул! Убивают!
Рассчитывал просто спугнуть убийцу, но всё обернулось много лучше: рвануть по переулочку на мой голос молодчик не рискнул и бросился бежать через площадь, там его и скрутили. Сам я этого не видел, протолкался через собравшуюся на шум толпу, лишь когда убийцу с заломленными за спину руками уже повели в околоток.
Я двинулся следом, поскольку на банальное ограбление нападение нисколько не походило и меня определённо намеревались именно что зарезать. Но на кой чёрт⁈ Кто мог заиметь на меня такой зуб, что подрядил на убийство парочку лиходеев? Дело ведь отнюдь не в расспросах о Луке! Меня уже ждали! Караулили! Откуда-то знали, что рано или поздно вернусь в «Паровой котёл»!
Так чего ради?
Вот этот момент я и намеревался прояснить. Имел кое-какое представление, что именно случится дальше, поэтому встал поодаль от околотка и пригляделся к кучковавшимся неподалёку от ворот мальцам. Все в курточках и пальтишках, все обуты, все в шапчонках, но один чёрт — босяки, таких оторв сразу видно. Просто в Среднем городе оборванцам ничего хорошего не светит, вот и покупают одёжку вскладчину, носят по очереди. А кому-то и родня справляет. Не все ж беспризорные.
Проторчал я на своём углу, ёжась под порывами студёного ветра, от силы четверть часа, а затем из ворот околотка вышел какой-то чинуша. Стоило ему подозвать одного из мальцов, я весь так и подобрался, но пацанёнок рванул в мою сторону, а не припустил вдаль по улице. Свезло.
Свезло. Мне — не ему.
Мальчишка и пискнуть не успел, когда я ухватил его за ворот и рывком затянул в подворотню. Сразу прижал к стене и стиснул тощую шею пальцами — взял в оборот, как некогда меня самого обработал Горан Осьмой, а что не чарами обездвижил, а придушил слегка, так разницы никакой. Один чёрт не вывернуться.
— Куда маляву отнести велели? — прошипел я в лицо обомлевшему от неожиданности босяку, а заодно придержал его свободной рукой, дабы не получить заточкой в живот, если вдруг угораздило наткнуться на малолетку без царя в голове.
Тот выпучил глаза. Уж не знаю, собирался разыграть удивление или возмущение — не удалось ему ни того ни другого. Хватки я не ослабил и даже сжал пальцы самую малость сильнее, прежде чем повторить свой вопрос:
— Куда⁈
Лишь после этого позволил мальчишке ответить, и тот затараторил как заведённый:
— В кабак у вокзала, где грузчики собираются! Сказали буфетчика найти, у которого левый глаз косит, а…
Я вновь стиснул цыплячью шею, прерывая поток лжи. Любой босяк непременно надует чужака, если вдруг представится такая возможность, но только не когда за это неминуемо открутят голову. Своя шкура ближе к телу — всё так.
— Тс-с-с… — тихонько выдохнул я и осклабился. — Мои дружочки, с которыми страсть как хочется побалакать, сейчас могут быть только в двух местах. Всего лишь в двух. Я бы наведался и туда, и туда, да видишь — не разорваться. Соврёшь, куда весточку доставить велели, удавлю… — И тут же улыбнулся шире прежнего. — Не-е-ет! Что ж я — душегуб какой? До исподнего раздену, в подштанниках к своим дружочкам побежишь! Маляву и сам найду!
— Да не было ничего! — пискнул мальчишка. — На словах передать велели, что Шорох засыпался и его выкупить нужно, пока в городскую управу не перевели!
— Кому передать? — встряхнул я паренька. — Два адреса, щегол! И если я не услышу один из них…
— Чернильная округа, улица Печатников, дом алхимика Сурьмы! — выпалил босяк. — Честно-честно!
Я так изумился услышанному, что едва чертей драных вслух не помянул. Но в последний момент сдержался и заявил:
— Расскажешь обо мне алхимику — может, он тебе гривенник сверху накинет, а может, и кровь сцедит! Как знать?
После отпустил парнишку, выскользнул из подворотни и поспешил прочь. Малец крик поднимать не стал, а если даже и заложит Сурьме — не страшно, успею из города ноги сделать. Удирать-то из Черноводска в любом случае нужно незамедлительно. Черти драные, это ведь меня убить хотели! Не Лучезара — боярина из рода Огненной длани, а Серого — безродного босяка из Гнилого дома!
И вот откуда бы магистру Сурьме об этом обличье узнать, а? Да и с чего она на меня вообще взъелась⁈
Ответ мог быть только один: всё так и задумывалось изначально. Нет, Горан Осьмой явно сдал меня размалёванной мымре за долги — только не знаю, для выпаривания из духа семени проклятия или ещё какой вивисекции, но вот уже Сурьма совершенно точно была в сговоре с Граем. Как видно, приютский врач именно через неё подыскивал кого-нибудь схожего ростом и сложением с Лучезаром, вот меня в тот драный приют и продали. А как после прохождения ритуала очищения необходимость в двойнике отпала, так сразу и вознамерились убрать меня со сцены, чтобы не начал дурить и не запалил всю эту аферу.
Выход один — рвать когти!
В «Паровой котёл» я вернулся изрядно запыхавшимся. Сразу поднялся по лестнице, потянул в себя небесную силу и лишь после этого отпер дверь номера. Внутри — никого. Саквояж — не тронут.
Я достал скальпель, а если быть совсем уж точным — ампутационный нож, который один стоил дороже всего сданного мной скупщику набора инструментов, приложил плоский клинок к левому предплечью и досадливо поморщился. Слишком длинный, не уместить. Пришлось снимать штаны и приматывать к бедру. Предварительно я распорол карман, так что дотянуться до рукояти теперь не составляло никакого труда. Сунул руку — и вот она. Только бы не вывалился…
После я уже совершенно спокойно спустился на первый этаж, подошёл к конторке служащего и спросил:
— Любезный, а где тут у вас хорошо время провести можно?
Ещё и подмигнул, чтобы уж точно недосказанности не осталось.
