Адепт не хуже прочих - Павел Николаевич Корнев
Только я вышел из лавки, и тотчас поблизости нарисовался крепенький молодчик с болтавшимся на цепочке служебным свистком.
— Юноша!
Он протянул руку, я потянул в себя небесную силу. Не знаю каким образом, но подручный квартального это угадал и схватить меня за плечо не рискнул.
— Выпуск приюта Репья? — уточнил он, нервно облизнув верхнюю губу.
Я скривился и, подражая говору Лучезара, презрительно бросил:
— Тебе-то что с того?
Молодчик сдал назад. Я хмуро глянул на него и потопал прочь. Привычным усилием прогнал по телу волну энергии, выплеснул её вовне и сразу обрёл былое спокойствие.
Я — боярин и тайнознатец! У меня и документы есть! Если совсем уж чудить не начну, любой квартальный утрётся!
От лёгкой эйфории закружилась голова, но я совладал с неуместной сейчас бесшабашностью и напрямик через Холм не пошёл. Вместо этого в обход облюбованной богатеями округи вывернул на Червонный бульвар, спустился по нему к Торговой переправе и двинулся вверх по течению реки к Чёрному мосту.
Встречаться со старыми знакомцами было откровенно боязно, но собрал волю в кулак и слабину не дал, начал двигаться с неспешной вальяжностью Лучезара, ещё и нос повыше задрал, заранее став поглядывать на всех сверху вниз.
А что? Имею право! Боярин, чай!
У Чёрного моста по своему обыкновению отирались босяки из ватаги Черепка, я к ним не пошёл, остановился на другой стороне мостовой и требовательно прищёлкнул пальцами. Внутри колыхнулась противная неуверенность, но, когда подбежал Угорь, от него не отвернулся и показал зажатый меж пальцев пятиалтынный.
— Метнись-ка в Гнилой дом и Луку вызови! — выдал я своим новым голосом с многажды отрепетированными интонациями Лучезара.
Угорь вылупился на меня, потом кивнул и попятился.
— Ага, сейчас… — протянул он, но как-то очень уж неуверенно.
Не приглядывайся я к нему, высматривая малейшие признаки узнавания, ничего бы не заподозрил, а так решительно шагнул вперёд.
— Ну что ещё⁈
Вроде, совсем не так давно на равных были, а тут даже руки распускать не пришлось: одним тоном надавил так, что босяк даже поёжился.
— Пропал Лука… Летом ещё пропал!
Я состроил раздражённую гримасу, которую ежедневно отрабатывал перед зеркалом, и потребовал:
— Так Серого кликни! Или кто там ещё у них из старших? Хват, Рыжуля…
Угорь как заворожённый уставился на серебряный кругляш в моих пальцах, но соврать не решился и с обречённым видом признал:
— Они все с Лукой сдёрнули.
— Куда? — резко спросил я.
— Никто не знает! — развёл руками босяк. — Там у них ещё Гнёт был, но он на каторгу загремел, нынче в Гнилом доме Сивый за старшего. Позвать?
— Не знаю такого, — дёрнул я щекой, поборол неуместный приступ скупости и бросил Угрю монету. — В «Золотой рыбке» хоть Бажен верховодит? — спросил будто между делом, вроде как даже с ленцой.
До невозможности обрадованный внезапным приработком Угорь замотал лохматой башкой.
— Не-а! Он чего-то со своим тайнознатцем не поделил, тот ему шею свернул и в бега ударился! — зачастил босяк. — Волче теперь за главного!
— Забавно, — процедил я, развернулся и зашагал прочь.
— А если Лука объявится, кому весточку передать? — побежал вслед за мной Угорь, явно намереваясь заложить странного чужака всё тому же Волче.
Я резко махнул рукой.
— Сгинь!
Босяк не стал искушать судьбу и отстал. Я всё тем же ровным шагом дошёл до перекрёстка, повернул за угол и метнулся в ближайшую подворотню. Затаился там минут на пять, но никто на хвост не сел, поэтому постоял-постоял да и отправился в гостиницу.
Начало смеркаться, задул холодный ветер, озябли пальцы. Ещё и ноги с непривычки отваливались. Шутка ли: весь город туда-обратно прошёл! Если б не дюже удобная обувка, точно бы охромел, даром что под правым коленом больше не жгло и не кололо.
К тому времени, когда вернулся в привокзальную округу, уже окончательно стемнело. Мрак осеннего вечера пытались разогнать газовые фонари, но справлялись они с этим из рук вон плохо. Огоньки масляных ламп над входными дверьми пивных и трактиров и вовсе едва теплились, и только здание вокзала блистало сиянием окон, словно бросало вызов господству накатывавшей на город ночи.
На площади затеяли выступление балаганщики, но я замёрз и устал, поэтому двинулся прямиком к «Паровому котлу». С какой стати обратил внимание на курившего у гостиницы молодчика, не понял и сам. Наверное, как-то слишком уж поспешно тот кинул под ноги самокрутку и двинулся мне навстречу.
Вот чего это он засуетился, а?
Глава 13
Кто другой и не насторожился бы вовсе, всамделишный боярин — так уж точно, но только не босяк, у которого по карманам три целковых с мелочью распихано, да и сама одёжка немалых денег стоит, а полусапожки так и вовсе чудо как хороши! А ну как нож к горлу приставят и разденут до исподнего? Обычное ж дело!
Не успел я ещё с ролью всемогущего тайнознатца сжиться, вот и занервничал, начал стрелять глазами по сторонам. Ночные тати по одному не работают, кто-то на подхвате должен быть, если вдруг всё верно угадал.
Я даже обернулся будто невзначай, но никого подозрительного за спиной не углядел. Тогда подумал, что этого типа могли прислать за мной из приюта, и встревожился пуще прежнего. Ускорил шаг, потянул небесную силу. Та ушла будто вода в сухой песок, но на сей раз это обстоятельство не удивило и не смутило, я хватанул ещё энергии и ещё, не позволил ей рассеяться и предельным напряжением воли сгустил в лёгкую прохладцу у солнечного сплетения.
Десять счётов точно продержусь, а больше и не нужно!
Либо сцепимся, либо разминёмся.
Но — нет, без подельника не обошлось. С узеньким переулочком я поравнялся, опередив непонятного типа саженей на пять, тогда-то из темноты и послышалось:
— Ма-а-ала-адой человек!
Выговор оказался прекрасно знаком, поименовать меня определённо намеревались «малым» или даже «мальцом», незнакомец явно опомнился и поправился лишь в самый последний момент. Шагавший от гостиницы молодчик резко ускорился, и я не стал дожидаться, когда меня возьмут в клещи, шустро юркнул в переулочек.
Замри!
На приказ особой надежды не возлагал и потому, загодя рванув застёжку плаща, сдёрнул его с плеч и набросил на метнувшуюся из темноты фигуру. Но — сработало! Ухарь оступился на полушаге, потерял равновесие и упал,
