Парус манит ветер - Олег Михайлович Солдатов
– Нет, я все-таки подожду. Не волнуйтесь, все будет хорошо.
– Да уж конечно! Будет… Само-то ничего не будет. С вами, мужиками, по-другому нельзя! Да я и не умею по-другому. Гхы-гхы-гхы… Ладно, жди его, и приезжайте, – крикнула она в открытую форточку. – Поехали!
И «буханка» задом попятилась по узкому проезду.
Юноша прождал еще с полчаса, прежде чем вдали, пошатываясь, показалась знакомая фигура с неотъемлемой огромной сумкой на плече. Подойдя ближе, старик развел руками.
– Ох, тяжело. – Глаза его водянисто перекатывались. – Очень тяжело. Здравствуй, дорогой. Извини, опоздал, такое дело…
С первого же взгляда было ясно, что старик был с жуткого похмелья. Конечно, показываться в таком виде перед Варварой было опасно. «Вот он и приехал позже», – догадался юноша.
– Что случилось? – спросил он. – Я уж начал волноваться, но сердце мне подсказывало: все в порядке. Варвара в трансе. Вас ждет страшная кара.
– Ой, не говори. Я все ехал, думал, что ей скажу? – Старик достал ключи и отпер подвал. – Чайку давай попьем? В себя прийти, ох…
Спустились в подвал и поставили греться чайник.
– Ох, не могу, ужас, – вздыхал старик. – Вчера, понимаешь, Томочкины родители зашли, так всю ночь пьянка. Я только в шесть лег. Ох-хо…
Видя, что старику совсем нехорошо, юноша сбегал к метро за коньяком. «Много брать не надо – развезет его на старые дрожжи, – решил он и взял стограммовую «Московского». – В чай будет как раз, а там лучше докупим еще».
После горячего чая с коньяком старик немного ожил и приободрился.
– Не знаю даже, что ей говорить. И так еле ноги волочишь… Мне, старому человеку, с утра куда-то ехать, к этой роже и видеть ее целый день, а она будет, падла, орать и пальцем тыкать. О-о-о… Да-а-а… – прорычал он, отхлебывая из чашки. – В фотоаппарат пленку с вечера зарядил, пощелкаю там… Варвара просила… Вчера позвонила, говорит: «Пощелкайте меня, я вам деньги отдам за пленку». Ладно, думаю, хрен с тобой, пощелкаю… О-о-ох… А-а… Чай с коньяком – хорошо… Да… Ух-х. Вчера было круто… Да… Ну что, цилиндры будем брать, аль нет?
Для праздника старик смастерил два высоких, с полметра высотой цилиндра. Причем козырек и корпус были сделаны из тонкой жести, обклеенной цветными этикетками и вырезками из журналов. Держались они на голове не очень хорошо, но зато впечатление производили внушительное. Старик всегда сам мастерил костюмы для спектаклей, и выходило это у него, надо сказать, замечательно.
– Давайте возьмем, а можно и не брать… по самочувствию, – рассудил юноша.
– Ну, давай возьмем. Зря, что ль, делали? Это будут наши карнавальные костюмы. Да и от солнца защита, и внимание отвлекает… Берем.
Допили чай, взяли цилиндры, заперли подвал и пошли.
– В метро-то, наверное, с цилиндрами не очень хорошо будет… Может, на троллейбусе? – предложил юноша. – И по воздуху.
– А в метро прохладней, – маялся старик. – Ну ладно, поехали на троллейбусе. Здесь ехать-то – всего ничего.
Праздник намечался возле одного из московских монастырей, на берегу живописного городского пруда. Место это тихое и спокойное, навевающее приятные воспоминания, умиротворение и легкую приятную дрему: на холме белеют могучие крепостные стены с красными прожилками, за ними видны блестящие купола церквей, слышен бой колоколов; по аллеям медленно прогуливаются новоиспеченные мамаши с разноцветными колясками; белые лебеди рассекают темную воду; утренние рыбаки, не подозревая о надвигающемся бедламе, изредка забрасывают удочки и замирают в ожидании. Спросишь: «Клюет?» – «Клюет!» – ответит и с гордостью покажет мешочек с двумя маленькими блестящими рыбешками. «Отпустил бы. А то, глядишь, завтра ловить будет нечего». – «Может, и отпущу, а может, кошке…»
Там уже была готова сцена, и именно туда должны были вскоре явиться приглашенные артисты и карнавально разодетый для гуляния праздничный народ.
Когда старик и юноша прибыли на место, шел одиннадцатый час. Солнце начинало припекать. Июнь выдался жаркий, над Москвой стелилось тяжкое марево, и даже близость воды не спасала от зноя.
– Давай пивка по бутылочке возьмем, что ль? – предложил старик, все более приходя в чувство, но еще заметно страдая. – Чтоб пить не так хотелось.
Взяли по пиву. Старик повеселел.
– Ну, теперь хоть чуть-чуть силы появились какие-то. А то тяжко.
Со сцены гремела музыка. Народу еще не было, как и артистов. Провода от громкоговорителей тянулись к автобусу с радиоаппаратурой. Концерт должен был начаться в 12:00.
– А-а! – откуда-то выскочила Варвара. – Явился! Где был?! Почему опоздал?!
– Варенька, – раскрыл объятия старик, – да ради вас и не на такое преступление пойдешь!
«Ловко, – восхитился юноша. – Красиво и непонятно!»
– Вы что! Пушкину двести лет, а вы где-то ходите! Ладно! – Варвара жутко шла алыми пятнами. Происходило это то ли от жары и солнцепека, то ли оттого, что, как показалось юноше, она была тоже уже немного подшофе… – Пошли транспарант вешать, – махнула она рукой и помчалась, как танк, через газон к деревянной хозяйственной постройке, стоящей в тени деревьев.
– В тенечек! – обрадовался старик. – Ура! Вперед!
– Вы фотоаппарат взяли? – на ходу спросила Варвара.
– Взял, вот, могу показать. – Старик полез в сумку. – Пленку новую зарядил.
– Сейчас тогда поснимаете меня, ладно? Когда людей побольше будет. Тут где-нибудь на фоне гуляний. Чтоб было видно, что я среди народу.
– А зачем вам народ, Варенька? Нужен вам этот народ? Давайте сейчас прямо и снимем, – предложил старик.
– Нет, вы не понимаете, – затрясла головой Варвара. – Он не понимает! – посмотрела она на юношу. – Меня для выборов надо! Ясно? В депутаты я избираюсь…
– Варенька! – восторженно зашипел старик. – Боже мой! Наконец-то! Давно пора! А позвольте поинтересоваться, в депутаты чего? Городской думы? Или еще куда?
– Нет. Пока в районные. Чего вы? – Варваре показалось, что она теряет авторитет в глазах подчиненных. – Вы хоть в районные попадите!
– Так я был! – неожиданно заявил старик.
– Кто?
– Я.
– Шутите?
– Нет. Серьезно. Целый год был депутатом, пока районы в округа не переделали.
И это была чистейшая правда. Старик действительно был некогда депутатом и даже занимал какой-то пост по культуре, подписывал какие-то бумаги, в которых по его же словам ничегошеньки не понимал, а во всем надеялся на бухгалтера – женщину опытную и ответственную.
– Видал? – Варвара глянула на юношу. – Какие люди у нас работают. Учись!
Прямо на траве было разложено огромное полотнище: «200 лет А. С. Пушкину» и ниже такими же метровыми буквами: «Москва».
– Берем! – указала на него Варвара. – Несем к забору и привязываем между деревьями. Там веревочки есть специальные. Привяжете и подходите вон туда – на Поляну сказок. Я там буду.
Проклятый транспарант сносило порывами ветра и цепляло за ветви и
