Парус манит ветер - Олег Михайлович Солдатов
Клуб «Юность» размещался в огромной квартире на первом этаже жилого дома неподалеку от Зубовской площади. Еще издали юноша заметил толпу людей возле парадного, а подойдя ближе, убедился в том, что «Дети Софии» уже в сборе. Прислонившись к оштукатуренной стене дома, стояли болезненные с виду, плохо одетые, скрюченные подростки лет десяти – двенадцати в сопровождении трех женщин и двух мужчин.
– Вы «Дети Софии»? – спросил юноша.
– Да. Это мы, – отозвалась одна из женщин, молодая, сухощавая, с неприятным обезвоженным лицом и пронзительными стальными глазами.
– Я вам открою, – юноша потряс ключами. – Пойдемте.
– Дождались наконец-то. – Сухощавая метнулась к фургончику, стоящему у тротуара, и вывела оттуда еще пятерых детей. – У нас сегодня больные церебральным параличом, нам их еле дали, а вас все нет и нет. Уже сорок минут ждем.
– Надо же, – посетовал юноша. – Но я не виноват…
Церебральные зашевелились и, отделившись от стены, заковыляли к входной двери.
Одна из женщин – педагог, скульптор, улыбчивая и веселая, занялась с больными детьми лепкой из глины и пластилина. То, что они лепили, выглядело чудовищно – детские ручонки, изъеденные недугом, не могли удержать даже ложку. Еще более улыбчивой и до того веселой, что казалась с придурью, была американка Сьюзен – длинная прыщавая девица в очках. Улыбка вспыхивала на ее лице внезапно, как электрическая лампочка, и вся сразу, на все тридцать два зуба, словно кто-то поворачивал в ней невидимый выключатель. Она была студенткой какого-то американского университета и изучала Россию на практике. «Наверняка церэушница», – подумал юноша, улыбаясь ей в ответ. Третьей была сама София – так она представилась юноше. Лицо ее было всегда холодным и суровым. Как позже выяснил юноша, к своим тридцати пяти годам она была матерью пятерых детей, трое из которых были взяты из детского дома. Жила она вместе с мужем и детьми в двухкомнатной квартире недалеко от центра, а прописана была вовсе не в Москве, а где-то в Бийске. Кроме того, она водила микроавтобус «форд», записанный на ее имя, вела все дела и возглавляла «Детей Софии».
Мужчины были примерно сорока лет и представились воспитателями. Один из них носил бороду, другой – очки. «Ага, – сразу догадался юноша. – У этого в бороде записывающее устройство, а у того в очках – микрофотоаппарат».
Впустив их внутрь, юноша передал им Варины требования, чем вызвал яростное негодование Софии и обоих мужчин, заявивших, что они общественная организация и не обязаны ни перед кем отчитываться. На это юноша ответил, что они здесь гости и потому должны чтить устав хозяев и следовать здешним правилам, тем более что они не столь уж и обременительны. Наконец София смирилась, пообещав сделать все, что требуется, хоть это и неслыханно.
Понаблюдав, юноша отправился в студию. Уходя, в одной из комнат он увидел американку. Она сидела за столом и ела песочное пирожное с кремом. Заметив его, она вздрогнула, спрятала пирожное под стол и густо покраснела. «Чего это она?» – не понял юноша и улыбнулся.
– Кушайте-кушайте.
– Сорри, – ответила американка, улыбаясь растерянно, словно ее застали за чем-то постыдным.
Только позже юноша понял, в чем дело. Варвара рассказала:
– Представляешь? Эти «Дети Софии» хреновы! – возмущалась она. – Пришла я к ним. Говорю: «Хоть чайком угостите начальство-то». Они: «Пожалуйста». А у них пирожные горой лежат! Я одно взяла. Ну, не думала, что они такие люди. Только укусила – мне эта американка-церэушница, глаза навыкате, подскочила и кричит: «Это детям! Это детям! Нельзя!» Я чуть не подавилась. Кусок в горле застрял. Во люди! Ужас! Кошмар! Нельзя, говорит! Гхы-гхы-гхы. – Варвара засмеялась, кривя губы, чтобы скрыть дыру от потерянного недавно зуба.
Пророческий дар не обманул Варвару Семеновну и на этот раз.
«Дети Софии», узнав, что их счастливое пребывание в подлежащем капитальному ремонту клубе «Юность» подошло к концу и, мягко говоря, им предложено убираться вон, развили бурную деятельность по захвату помещения. Куда только они не писали: в мэрию и в центральные газеты, на телевидение и даже – в Верховный суд и самому президенту! Результат получался всегда один и тот же. Волею судеб (вот ведь система!) все жалобы попадали на стол Варвары Семеновны с многочисленными пометками начальства: разобраться и доложить. От телевизионной бригады пришлось скрываться. Прождав более часа возле запертой бронированной двери, телевизионщики укатили несолоно хлебавши. Наконец буря стихла.
– Все, – выдохнула Варвара. – От этих отделалась. Эх, доброта моя… Все ею пользуются. Все хочешь людям хорошее сделать, а они тебе вместо благодарности в рожу плюют.
– Да, Варвара Семеновна, – поддержал юноша. – «Кто людям помогает, тот время тратит зря…» Помните? Или еще вот: «Не делай добра – не получишь зла».
– Ты еще! Профессор! Давай работай! В Мосэнерго езжай давай!
– Есть!
– Счет мне привези…
– Слушаюсь!
– И давай, мне тут дурочку не валяй! Думаешь, самый крутой, что ли? Как сделаешь – позвони. И порешительней так… Серьезно представься, кто ты и что, я такой-то… Не церемонься с ними. Они нам все обязаны делать бесплатно, а мы им деньги платим. Понял?
– Понял.
– Все тогда, не морочь мне голову. У меня дел еще полно… Езжай!
– Есть!
Наконец день праздника наступил!
Юноша дурно спал ночью. Он часто просыпался, вглядывался в едва различимые в утреннем полумраке стрелки будильника и, каждый раз высчитывая, сколько еще осталось, переворачивался на другой бок.
Наконец вскочив и наскоро позавтракав, он отправился праздновать. Стояло жаркое воскресное утро, на безоблачном небе сияло солнце, все предвещало знойный день. В сквере возле подвала он столкнулся с Варварой. Даже издалека было заметно, что лицо ее шло пятнами.
– Здравствуйте, Варвара Семеновна! – широко улыбнулся юноша, думая про себя: «Сейчас начнет крыть матом. Эко ее корячит».
– Где этот?! – крикнула Варвара, остановившись в десяти метрах от юноши.
– Кто? – Замер и юноша. Ему почудилось, что вокруг Варвары сверкают молнии. Приближаться к ней казалось делом опасным.
– Хрен в пальто! Режиссер твой где?
– Как где? Разве его нет?
– Нет его там!
– Не могу представить, Варвара Семеновна! Должен быть! Может, случилось чего?
– Может, и случилось. – Варвара поморщилась. – Ладно, пошли.
У подвала стояли бледно-голубой выцветший уазик-«буханка» и ярко-красная «феррари»-кабриолет. В иномарке сидели по пляжному одетые здороватые юнцы, они курили и хлопали друг друга по затылкам. «Охрана, что ль? – подумал юноша, оглядывая юнцов. – На бандитов не похожи, а тачка крутая. Чьи-то детки, небось, порезвиться захотели».
– Я не могу больше ждать! – объявила Варвара. – Что делать будем? Поедешь со мной или тут останешься дожидаться?
– Я останусь, Варвара Семеновна. Мало ли что… Подождать надо.
– Так он,
