Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
Глава XVII
Трезор недолго пробыл на маленьком плато в ту ночь. Усвоенный им кодекс поведения отличался от волчьего, а потому он уловил тот факт, что здесь, на вершине горы, прав будет не тот, кто сильнее. Тут главенствовал Молниеносный, а Светлячок была его подругой. В отличие от собак, волки создают пару на всю жизнь. Проживший много лет в лесной глуши, Трезор понимал и принимал порядки, установленные в дикой природе, подобно тому как Светлячок усвоила их за несколько месяцев жизни с Молниеносным. Будь у Трезора подруга, он сражался бы за нее до конца. Но сражаться за то, чтобы заполучить чужую подругу, он не хотел.
Вернулся он в хижину опечаленный, но воодушевленный новым знакомством. Молниеносный и Светлячок проводили его вниз с горы и какое-то время шли за ним, но затем Молниеносный остановился, и Светлячок, поняв, что дальше он не пойдет, тоже остановилась. Она просительно скулила, но Молниеносный, застыв, словно каменное изваяние, смотрел вслед Трезору, и она не решилась, по своему обыкновению, действовать вопреки его воле, ибо тоже чувствовала, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
В голове Молниеносного происходила все та же борьба – он силился понять, почему ему во второй раз в жизни не захотелось драться. Глядя вслед Трезору, он ощущал утрату, как и тогда, когда большой лесной волк Мистик оставил его после нескольких недель, проведенных бок о бок в Бесплодных Землях. И в то же время ему было как-то не по себе, его беспокоил какой-то безотчетный страх, оставшийся с тех дней, когда люди и вмерзший в лед корабль лишили его Светлячка. То был не страх перед возможным кровавым соперничеством с Трезором, с ним он дрался бы точно так же, как тогда с охотничьими собаками с корабля. Но существовал еще один соперник, которого нельзя было одолеть с помощью клыков, – запах хижины белого человека, запах рук того мужчины, той женщины и ребенка. А они были частью Трезора.
В ту ночь его попытки увести Светлячка подальше от горы и от тропы, которой пришел Трезор, только частично увенчались успехом, поскольку она выбирала маршрут так хитро, что к рассвету они не удалились от горы и на милю. Молниеносный тут же уловил перемену, произошедшую в подруге. Она хотела вернуться. Порой она останавливалась и долго смотрела на оставшуюся позади тропу.
После бессонной ночи парочка обычно укладывалась спать в каком-нибудь теплом месте под лучами утреннего солнца. Это была волчья повадка, и Светлячок быстро переняла ее от Молниеносного. Этим утром они улеглись возле огромного валуна, и Светлячок почти сразу свернулась клубком и уткнулась носом в свой пышный хвост. Однако спать она не собиралась. Ее живой ум бодрствовал, не в силах успокоиться. Ей с трудом удавалось держать глаза закрытыми. Но она лежала не шевелясь, и вскоре Молниеносный решил, что подруга спит. Ему стало спокойнее. Он глубоко вздохнул и положил свою большую голову между передними лапами. Солнце приятно согревало его своими лучами, и Молниеносный крепко уснул.
Спустя два часа он проснулся. Сразу же повернул голову в сторону Светлячка, но ее не было на месте. Какое-то время он озирался вокруг, ожидая, что вот-вот увидит или услышит подругу. Он обнюхал место, где она спала. Потом резко вскинул голову, и в глазах его отразилось недоуменное беспокойство – лежка была остывшей, и запах от нее шел слабый. Светлячок ушла давно.
Молниеносный заскулил и как-то странно щелкнул зубами. Он быстро взял след Светлячка и пошел по нему. Ее следы больше не петляли и не кружили, а ровно, как по стрелке компаса, уходили обратно к лужайке на вершине кряжа.
На крохотном этом плато его охватил сильный страх – страх, смешанный с надеждой, что подруга все-таки здесь. Но лужайка была пуста. И тогда ему открылась ужасная правда – сюда совсем недавно приходил Трезор. Отпечатки его больших лап еще были теплыми, следы Светлячка – тоже. Мускулы Молниеносного напряглись до предела, из горла вырвалось угрюмое рычание. Он медленно шел по их следу, шаг за шагом, бдительный, зоркий, готовый мстить. Следы обогнули гору и привели к небольшой топи. За ней был холм, и, судя по следам, Светлячок долго сидела на нем, прежде чем решилась последовать за Трезором дальше. Довольно часто после этого она еще останавливалась, будто в нерешительности, но Трезору всякий раз удавалось ее «уговорить».
У Молниеносного не осталось никаких сомнений. Трезор уводит у него подругу! В его крови еще ярче разгорелся жар мести, но, повинуясь странной звериной логике, он совсем не злился на Светлячка. То, что подруга предала его и ушла с другим, не отождествлялось в его животном сознании с проступком, за который следовало бы спросить с нее. Нет, преступником был Трезор, с ним Молниеносный собирался сражаться не на жизнь, а на смерть. Даже то, что Светлячок вероломно покинула его спящего, чтобы сбежать с громадным мастифом, в понимании Молниеносного не служило доказательством ее вины. Но тот факт, что сейчас она уходила с Трезором, был достаточным основанием для того, чтобы разбираться с Трезором, а не с ней.
А затем случилось то, что снова перевернуло мир с ног на голову и нарушило все планы. Ветер дул в спину, и Молниеносный вышел на открытое пространство, не почуяв прежде, что ждет его там. Это была зеленая лесная опушка, полого спускающаяся к реке, и на ее-то краю Гастон Руже и выстроил новую хижину. Выйдя на опушку, Молниеносный остановился на пригорке – в трехстах-четырехстах ярдах от него разыгрывалась удивительная сцена.
На середине пути между пригорком и хижиной стояла Светлячок, чуть поодаль от нее – Трезор, а с порога хижины за любопытным действом, разворачивающимся прямо у них на глазах, следили Гастон, Жанна и их маленькая дочь.
Вся злость вновь мигом покинула Молниеносного, и неожиданно он содрогнулся. В его глазах отразились узнавание, страх и беспомощность. Вместо хижины ему виделся корабль с севера, каменное надгробие, незримое, но вездесущее присутствие человека, который однажды уже забрал у него Светлячка. И Трезор был частью этого присутствия. Во второй раз в душе Молниеносного ненависть уступила место ужасу, заглушившему все остальные чувства. А потом он услышал зовущий женский голос, и по его телу вновь прошла дрожь. Это
