Изгой - Алиса Бодлер
Недоверие накатило на меня с новой силой, но эмоции от того, что «Детская тишина» действительно существовала и была так популярна в применении, пока затмевали все остальное. Для пущей уверенности я даже загуглил название микстуры и убедился в том, что, с точки зрения фактов, мой гость определенно не врал. Прежде чем я успел спросить больше, О ловко сменил тему.
– Очень мило, – он указал на стопку комиксов возле моей расправленной кровати. – Любишь все эти игрушки, мультики? Ну, гоняешь на приставке?
– Нет у меня приставки, – мрачно буркнул я. – Читаю и смотрю. В последнее время. У Джима были, и я взял.
– Хм. – Джереми вновь отпил из моей кружки и теперь будто посмотрел на нее новым взглядом. – А Бэтмен тебе близок… не из-за стереотипных мальчишеских соображений, правда? Ты ведь уже не в том возрасте. Это потому, что у него тоже нет семьи?
Я раздраженно выдохнул.
– Ты что, решил поиграть в моего психиатра, дед? Мне это не нужно. Хочу и люблю читать про крутого парня в классном костюме летучей мыши.
Утомляешь уже своими предрассудками. Слишком плоско, даже для тебя!
– Вот что происходит, когда такой «дед», как я, пытается поддержать тему разговора, – добродушно посмеялся гость. – Серьезно, извини. Может, это даже не твоя кружка.
– Узнав про все эти… детские наркотики, я думаю, что лучше уж никакие родители, чем такие, – серьезно резюмировал я. – Не знаю, что у тебя там за родственники, конечно. Но, в моем случае… В такие моменты я буквально благодарю все живое за то, что у меня сложилось так, как есть.
Это все еще лучше, чем у Бодрийяров.
– Я не сирота, – пространственно ответил Джереми, слегка меняясь в лице. – Однако с тобой согласен.
– Совести у тебя нет, – поддел мужчину я, шумно прихлебывая чаем. – По крайней мере, я услышал, что тебе купили квартиру. Едва ли ты заработал на нее сам в моем возрасте.
– Конечно, купили, – слегка брезгливо согласился он. – Только это ничего не значит. На эту жилплощадь я бы променял многое. Принятие. Заботу. Внимание. Любовь, в конце концов. Еще бы парочку таких квартир купил и променял, Боузи. Материальное для меня ценности не имеет.
Чувство неловкости повисло в воздухе. Пережив многое, включая абсолютную бедность, я измерял успех в деньгах. Мы с Ней так стремились жить лучше, работая на износ, что предполагали, что обеспеченность наверняка воздаст нам все недополученное с лихвой. Но никто из нас пока так и не пришел к той планке материального благополучия, после достижения которой хотелось остановиться. И причина тому, как я теперь понимал, была проста. Это стремление было бесконечным, а заполнить внутренние дыры и вовсе было не способно.
Зависть к тому, что у Джереми Оуэна было что-то, чего не было у меня, сейчас казалась мне абсолютно бессмысленной. В конце концов, он прожил жизнь, которая мне была недоступна, но почему-то сегодня сидел со мной тут, в студенческом общежитии, запивая дешевое печенье обычным черным чаем в пакетиках. Ни его, ни моя цель все еще не были достигнуты, а одиночество было вполне равноценным.
Имели ли вообще хоть какое-то значение обстоятельства?
Если я был готов поверить в его теорию о нашей далекой родственной связи из девятнадцатого века, то должен был принять факт того, что ни время, ни статус, ни даже разница в наших поколениях не могут управлять судьбой.
За этим маленьким складным столиком, больше напоминающим барную стойку, сейчас мы были равны.
– Извини, – негромко произнес я. – Я в твоих ботинках не ходил.
– Я в твоих тоже, Боузи. И даже рядом не был, – грустно улыбнулся мистер О. – И о последнем жалею больше всего. Будучи в твоем возрасте, я вспомнил о мальчике, чья пропажа и, позднее, разгаданная смерть сломили меня на корню. Позднее – чувствовал вину бесконтрольно, скучал по тому, кого, как мне казалось, уже давно не существовало. А этот ребенок тем временем прозябал в ужасном месте и рос без всего, что я хотел и мог ему дать с лихвой.
Я почувствовал, как во рту стало горько, и отвернулся.
– Наверняка ты часто задавался вопросом о том, что мне от тебя нужно. Правда заключается в том, что я просто хочу убедиться в том, что ты живешь хорошо. И помочь, если ресурсов для этого недостаточно. Считай меня эгоистом, но, зная, что Реймонд, однажды лишившийся шанса прожить свою жизнь полноценно, вновь мучается, хоть и дышит, я не могу продолжать быть собой. Эта боль не стирается временем. А вина – не искупается никакими средствами.
Оуэн положил свою руку мне на плечо. На этот раз брыкаться я посчитал неуместным.
– Поэтому сделай мне одолжение, – Джереми усмехнулся. – Что бы ни случилось – постарайся жить на полную катушку.
Глава 8
Званый вечер традиционно начинался с приветствия хозяйки, гордо встречающей своих гостей при входе. В случае с болезненной и крайне неуверенной в собственной привлекательности Ангелиной – открытой и гостеприимной ее позу назвать было сложно, однако давно забитая и подавленная недюжинными усилиями своего супруга, женщина держалась стойко и соблюдала образ так ревностно, как могла.
Подготовка к домашней версии бала в доме Бодрийяров своей скрупулезностью могла превзойти старания лучших домов столицы. Большая уборка, составление меню и пошив новых, праздничных костюмов для некоторых членов семьи, по обычаю, начинались за полмесяца до торжественной даты. Существующий штат прислуги на время пополнялся соседскими помощниками, инициативными родственниками – и бог весть кем еще, лишь бы задание хозяев точно успелось в срок.
За несколько дней до вечера на кухню привозили дичь, в саду – подстригали и без того лысые от вечной мерзлоты кусты, чистили каменные дорожки и наполняли вазы цветами.
Веранда, служившая для проведения официальной части мероприятий лишь в теплое время года, пустовала и в этот раз, но неизменно была украшена так, словно обеденные столы предполагались к использованию.
Время от времени летняя зона все же видала посетителей и в промозглую погоду – потому как гостей было созвано по обычаю больше, чем Бодрийяры вообще могли вместить. С духотой боролись глыбами льда, что стояли на поверхностях в гостиной. Но под конец празднества и их становилось недостаточно, и леди в особенно тугих корсетах приходилось выбегать на улицу для того, чтобы сделать глоток свежего воздуха.
Сыновья, с раннего возраста приученные к праведному этикету, готовили свои агенды[14] заранее, письменно приглашая дочерей особенных друзей Николаса танцевать кадриль и
