Изгой - Алиса Бодлер
Я почувствовал, как мое лицо вытянулось.
Адекватных комментариев на подобные заявления у меня не было.
Мы пересекли порог общежития и оказались в просторном светлом холле. В углу, за стойкой, слабо напоминающей ресепшн, стоя засыпала пожилая консьержка. Осуждать ее за такое состояние я бы не решился – в конце концов, эта немолодая мадам работала тут круглосуточно.
А за все время своего проживания с ее сменщицами я и не сталкивался.
Когда мадам бодрствовала – занималась контролем турникетов на вход и выход, соседствующими с ее рабочей зоной. Наш путь пролегал мимо них и прямиком к лифтам – однако, для достижения цели, главное «препятствие» еще требовалось устранить.
– Триста четвертая, – громко брякнула старуха, встрепенувшись от полудрема. Казалось, табличка с номером моих апартаментов была прикреплена к моему лбу. – Это не вы вчера умудрились курить в помещении?
Я, бывало, грешил своими электронными гаджетами не только на улице, но не здесь. Да и резкого запаха дамочка бы точно не почувствовала.
– Никак нет… – неуверенно отозвался я.
– Что ж. А это? – она кивнула на моего спутника и по-моряцки прищурила один глаз, напоминая своим видом чересчур внимательную птицу. Как и ожидалось, сомнительно-побитый вид моего спутника ее крайне взволновал.
– А это…
– А это – его дядя, мэм, – перебил меня Джереми, любезно раскланиваясь, Но не прошло и секунды, как его автоматическая доброжелательность сменилась на праведный театральный гнев. – Что же это у вас такое творится, я спрашиваю? Буквально в трех шагах от студенческой резиденции!
Консьержка сморгнула. Казалось, ее дневной сон отошел окончательно.
– Стоило мне высадить Боузи из машины, как к нему подошли два столба, прямиком из вашего здания, и начали задирать! Да-да, из вашего общежития! – распалялся в своих фантазиях Оуэн.
– Да что вы такое говорите! – возмущенно вскрикнула женщина.
– Таки есть! Учреждение, казалось бы, связанное с храмом знаний! И такое поведение! И кто у вас следит за дисциплиной? А если бы я отъехал дальше? Если бы мальчик не забыл у меня свои вещи?! – усиливая доказательную базу, мужчина потряс сумкой в воздухе.
– Как… – женщина лихорадочно заводила руками по своей рабочей поверхности в поисках бумаги и ручки. – Как они выглядели?! Немедленно доложите о нарушении!
– Сию минуту! – Джереми выступил вперед, активно жестикулируя для демонстрации только что придуманного описания уличных бандитов. – Один потолще, да-да, блондин! А второй – лысый и тощий, словно жердь. Оба – настоящие отморозки! Вы посмотрите, что они сделали с моим лицом! А если бы досталось мальчику?
Консьержка схватилась за сердце:
– Какой кошмар! Я немедленно должна доложить охране!
– И поскорее бы… – уже более спокойным тоном резюмировал Оуэн, вновь возвращая себе былой статный образ. – Видите ли, я раздумываю над тем, чтобы обратиться в полицию, после того как провожу своего ребенка до комнаты.
Количество лицевых мышц, которые вздрогнули на моей физиономии при словосочетании «своего ребенка», не пересчитал бы даже специалист.
– Нет-нет-нет! – залепетала старушка, тут же зажигая зеленую стрелочку на турникете. – Никакой полиции! Мы определенно разберемся сами! Прошу вас, скорее проходите вместе и ни о чем не переживайте! Если понадобится моя помощь, мальчик знает, как звонить.
Выпроводив нас до лифта, мадам вернулась за стойку и принялась громко причитать в трубку рабочего телефона. Кем бы ни был сегодняшний охранник – из-за цирка, устроенного моим спутником, ему явно придется несладко.
– Ты что-то перегибаешь, – процедил я, когда мы покидали кабину и выходили в длинный коридор, по правую и левую сторону которого множились входные двери в каморки, названные апартаментами. – Ребенком меня назвать сложно. Твоим – еще труднее.
Джереми улыбнулся, предпочитая оставить мое замечание без лишних комментариев.
Стоило нам пересечь порог комнаты, я вспомнил об оставленном бардаке. Но за него все еще было не так стыдно, как за поведение моего спутника на публике.
– Явно не так круто, как у тебя… – пробормотал я. – Но тут бывает и почище.
– Ты просто не видел, как выглядела моя квартира лет тридцать назад, – усмехнулся Оуэн и поставил сумку у порога. – Лучше было не видеть никому.
– Ах, у тебя была своя квартира. – Мне казалось, что, если я еще раз закачу глаза на любую из фраз мистера О, мои глазные яблоки останутся где-то внутри черепной коробки. – И почему я не удивлен?
Скинув кроссовки, я вошел внутрь и приглашающим жестом указал вглубь апартов Джима:
– Мое временное пристанище. Проходи, думаю, за спектакль на ресепшене тебе полагается хотя бы чашка чая. А за драку – печенье к нему.
– Не откажусь, – хохотнул мой бывший заказчик и аккуратно снял свои остроносые ботинки с помощью лопатки для обуви.
Когда мы устроились за небольшой столешницей, разделяющей подобие кухни и спальной зоны в комнате, я, наконец, немного расслабился и вновь мысленно вернулся к тому, что услышал от мужчины в салоне его автомобиля.
– Не спросил сразу… – нерешительно начал я. – Может быть, это глупо, но я не знаю, что такое «Детская тишина».
– О, ну что же тут глупого. – Мой гость пожал плечами и отпил чай из моей любимой чашки с Бэтменом, даже не вынимая пакетика. К моему удивлению, той брезгливостью, что была свойственна Константину, он не обладал, хотя явно имел достаток в разы больше последнего. – Тогдашняя «медицина», если ее можно так назвать, славилась обилием наркотиков в составах так называемых эликсиров и микстур. Опиум, патока и вода – вот тебе и «Детская тишина».
Я мотнул головой:
– Подожди, то есть детям давали наркотики практически в «голом» виде? Только подслащивали, как… как чай?
– Все так. – Джереми пожал плечами так, словно мы говорили о чем-то настолько будничном и привычном, что я содрогнулся. – «Детская тишина» была достоянием Джека Бодрийяра и продавалась в «Фармации Б.», но была не единственным экземпляром подобной… ну, микстуры. Был еще сироп миссис Уинслоу, например. Там содержался морфин.
– Значит, этим поили Германа и Валериана в детстве? – медленно смаргивая ужасное осознание, уточнил я.
– Только Германа, – Оуэн фыркнул. – Он у нас был… буйный, в некотором смысле. Видел всякое и, соответственно, вопил. Вэла это не касалось. По крайней мере, насколько мне известно.
– Не говори, что все это – ты тоже вспомнил. – Я потянулся к шкафчику кухонного гарнитура, который располагался над плитой, и выудил оттуда свежую пачку печенья с шоколадной крошкой. – В это я точно не поверю.
– И не нужно, – мужчина уже привычно для меня хохотнул. – Этого не мог помнить даже сам Герман, не то что я. Вычитал
