Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд
Вапуск учуял добычу и остановился. Это был свирепый медведь, людоед, готовый сожрать человека в те дни, когда дрался с Молниеносным в иглу. Теперь он стал еще свирепее. В плече у него остался обломок эскимосского копья. Он причинял ему боль и злил его. И снова Молниеносный услышал рык, похожий на глухие и грозные раскаты грома. Он ответил медведю рычанием, а Светлячок испуганно взвизгнула.
Гордая и торжествующая представительница женского пола, сейчас она жалась к Молниеносному – своему покровителю, супругу и защитнику от всех бед.
Он же, как и тогда, в иглу, чувствовал, что открытое противоборство с медведем будет заведомо проигрышным. Избежать его можно было, лишь отойдя еще дальше в сужающуюся расщелину. Выбора не было.
Молниеносный повернулся, но не в испуге. Он слегка подтолкнул Светлячка боком, и она потрусила впереди, а когда он ускорил свой бег, тоже побежала.
Позади раздавалось постукивание длинных когтей Вапуска, и, слыша этот звук, Светлячок золотистой стрелой мчалась сквозь лунный свет. Расщелина сужалась, тропа становилась все более неровной. А потом внезапно они уперлись в тупик. С трех сторон на сотню футов вверх уходили крутые, гладкие стены. Молниеносный быстро оценил ситуацию. Он вновь оказался перед лицом смерти. Его глаза напряженно выискивали в стенах какое-нибудь углубление или выступ, откуда он мог бы защищать себя и Светлячка. Наконец в дальнем конце расщелины он углядел тень, дающую надежду. Он подбежал к ней вместе со Светлячком, которая ни на шаг от него не отставала. Тень отбрасывал узкий выступ в ледяной стене на высоте примерно шести футов от земли. Он был их единственно возможным убежищем и последней надеждой.
Отбежав на несколько шагов назад, Молниеносный оттолкнулся изо всех сил и запрыгнул на выступ. Только так он мог показать Светлячку, что нужно делать, и теперь глядел на нее сверху и скулил, побуждая ее прыгать, пока не поздно. Стук когтей приближался – и Светлячок предприняла отчаянное усилие. Она подпрыгнула на два фута, но упала, заскулив от страха и боли. Со второй попытки ей удалось зацепиться за выступ, и она стала карабкаться на него, но вновь сорвалась. Молниеносный яростно зарычал – огромный Вапуск быстро приближался, готовясь к прыжку.
Еще двадцать секунд – и Молниеносный бросился бы на медведя, готовый принять последний бой. В эти секунды ужас и приближение смерти придали Светлячку сил для рывка. На этот раз половина ее туловища оказалась на выступе, и, схватив ее зубами за холку, Молниеносный помог ей преодолеть оставшееся расстояние.
И как раз вовремя – чудовищная лапа схватила воздух там, где только что была Светлячок, а затем всем своим телом в восемь футов длиной Вапуск сотряс ледовый выступ. Молниеносный вцепился медведю прямо в нос. Вапуск взревел от боли и гнева, и этот рев сотней отголосков прокатился по ледяным стенам и закоулкам. Распластавшись у края выступа в десяти футах от Молниеносного, Светлячок смотрела, как ее господин и друг сражается за нее.
В ее глазах зажегся новый огонь. Они засияли, как два алмаза. Светлячок была обласканным и любимым существом, но в ней текла воинственная кровь шотландской овчарки. И в эти мгновения Молниеносный и только Молниеносный был для нее всем миром. Огромные лапы Вапуска тянулись к ним, словно два живущих собственной жизнью существа. Одна из них замахнулась на Молниеносного, и стоило этой лапе сомкнуться вокруг него, как Светлячок беззвучно метнулась ему на помощь. Острые как иглы зубы впились в подушечки Вапусковой лапы, она разжалась, а Вапуск взревел так, как не ревел никогда, потому что, бросившись на него в приступе слепой ярости, Светлячок нашла самое уязвимое место во всем его громадном теле.
Истекающий кровью, еле живой, Молниеносный отпрянул назад, и Светлячок вместе с ним. Они отбежали к дальнему краю выступа, пока Вапуск пытался на него взобраться, и там, в ледяной горе, обнаружился их последний путь к спасению – лаз шириной фута четыре. Молниеносный пропустил подругу вперед, и, когда Вапуск добрался до лаза, они оба уже углубились в него на десять футов. Лаз так быстро сужался, что еще через двадцать футов огромный Вапуск не смог протиснуться дальше, и недра замерзшей горы огласил его разочарованный рев.
Все выше и выше поднимались Светлячок с Молниеносным по узкому ходу и наконец вышли на огромное ледяное плато на вершине горы. Они стояли высоко над морем и над равниной, куда спускался широкий ледниковый склон. Мир вокруг купался в свете луны и звезд. Молниеносный коротко проскулил, будто вознося небу благодарственную молитву за спасение, подполз на брюхе к краю ледяного утеса и заглянул вниз. Светлячок улеглась рядом, прижавшись к нему теплым, мягким телом. В ее глотке родился низкий воркующий звук, который загадочным образом выражал и понимание, и надежду, и окончательное утверждение права, данного ей от природы. А затем она принялась очень нежно зализывать кровавую рану на плече Молниеносного.
И Молниеносный, глядя на равнину внизу, больше не ощущал пустоты и холодной бесприютности своего мира, ибо наконец обрел наследие, которое передал ему далекий предок через двадцать поколений волков. Дух Скагена восторжествовал. Чудо случилось, и мир Молниеносного изменился навсегда.
Глава XI
Самая могучая из всех сил природы, сила, более мощная, чем наводнения и штормы, сила, углубляющая долины и сглаживающая горы, – это ледники. Они, словно скульпторы, создают рельеф континентов. Основная миссия ледников окончена. Тысячи лет они ползли по Земле – медленно, неуклонно и неостановимо, подобно тому, как небесные тела движутся по своим орбитам, – и обустраивали ее для жизни человека. Они вырыли озера и изменили русла рек, раздробили и перемешали горные породы. Они потрудились на славу, выступив в роли божественного орудия в завершающем акте Сотворения мира.
На берегу океана, где миссия ледников теперь ограничивалась тем, чтобы каждое лето поставлять ему многотонные айсберги, располагался Уссисуйи – Ледовый Клин – огромная плавучая гора льда, неохотно поверяющая океану свои последние, ревностно хранимые тайны.
Обращенная к океану сторона Уссисуйи имела изломанные края и изобиловала огромными пустотами и глубокими разломами – во время летних штормов в
