Полярный конвой. Пушки острова Наварон - Алистер Маклин
Сказав это, он устало прикрыл глаза и сразу уснул.
Молодой стрелок-радист улыбнулся Мэллори:
— Видите, как он волнуется.
Попивая кофе, Мэллори еще раз глянул на спящего, восхищаясь блаженным безразличием этого человека. Да, капрал Дасти Миллер был из тех, с кем приятно иметь дело. Мэллори оглядел остальных. Все они были славными парнями, с которыми приятно иметь дело. С одного взгляда на эту четверку он мог поручиться, что они вполне подходят для задуманной операции. Мэллори еще не был знаком с ними, но внимательно просмотрел подробнейшие досье на каждого и остался доволен.
Правда, против имени Стивенса стоял маленький вопросительный знак. Мэллори взглянул на белокурого парня, почти мальчишку. Тот с интересом разглядывал землю, проплывавшую под белым крылом «Сандерленда».
Лейтенанта Энди Стивенса включили в группу по трем причинам. Он поведет судно, которое доставит их на Наварон; он первоклассный альпинист, имеющий на счету несколько сложных восхождений; окончил университет, свободно говорит на древнем и новогреческом языках.
«Но он молод, чертовски молод, — думал Мэллори, глядя на Стивенса. — А молодость не всегда хорошее качество. В партизанской войне на Крите это обстоятельство часто становилось роковым. Там шла не та война, на которой трубят фанфары, ревут моторы и ценится пренебрежение к смерти в пылу битвы. Там требовались терпение, выносливость и постоянство, там высоко котировалось умение перехитрить и обмануть врага, а подобные качества не часто встречаются у молодых».
Но Энди Стивенс был похож на способного ученика.
Мэллори еще раз украдкой взглянул на Миллера. Дасти Миллер на белом коне с трубой в руке? Нет, этого Мэллори представить себе не мог. Миллер не походил на сэра Ланселота. Скорее он был похож на утратившего все иллюзии человека.
Действительно, капрал Миллер прожил на земле ровно сорок лет. Родился в Калифорнии. На три четверти ирландец, с долей польской крови. За последние двадцать пять лет умудрился повидать столько сражений, испытать столько рискованных приключений, что хватило бы и на дюжину жизней. Добывал серебро в рудниках Невады, пробивал туннели в Канаде, тушил пожары на нефтепромыслах по всему белу свету. Он был в Саудовской Аравии, когда Гитлер напал на Польшу. Его дальние родственники по материнской линии жили в Варшаве. Этого обстоятельства вполне хватило, чтобы в Дасти заговорила ирландская кровь, и он воспринял нападение нацистов на Польшу как личное оскорбление. С первым же самолетом он улетел в Британию, заморочил головы военным чиновникам и поступил в авиацию. Но, к неописуемому возмущению Дасти, чиновники послали его служить на бомбардировщик «Веллингтон». Первый полет Миллера оказался и последним. Он поднялся в воздух с аэродрома Мениди под Афинами, через несколько минут отказал мотор. Дасти сделал вынужденную посадку на рисовом поле, в нескольких милях к северо-западу от города. Дело происходило в одну из январских ночей 1941 года, посадка была удачной, но остаток зимы Дасти провел на кухне того же аэродрома Мениди, проклиная неудачу самыми страшными ругательствами. В апреле, не сказав никому ни слова, он покинул королевские военно-воздушные силы и взял курс на север, к албанской границе, к настоящему фронту. Он потом говорил, что вступил в бой на двадцать дней раньше ближайшей танковой дивизии. Потом остатки их частей эвакуировали на транспорте «Сламат», а «Сламат» потопили немцы. Дасти Миллера подобрал эсминец «Ринек», но его тоже потопили. Дасти спасся и добрался, наконец, до Александрии на старом греческом каике с твердой решимостью никогда больше не пробовать свои силы в воздухе и на море. Через несколько месяцев он уже служил в разведывательно-диверсионном подразделении, действовавшем в Ливии, в тылу немецкой обороны. Дасти — полная противоположность лейтенанту Стивенсу. Молодой, бодрый, корректный, безукоризненно одетый и полный энтузиазма Стивенс и — высохший, тощий, словно сплетенный из канатов, много повидавший, с патологическим отвращением к внешнему блеску, получивший за это прозвище «Дасти» — пыльный, Миллер.
И хотя Дасти не был альпинистом, а единственные греческие слова, которые он знал, вы не нашли бы ни в одном словаре, его включили в состав группы как гениального специалиста-подрывника, находчивого и хладнокровного, точного и аккуратного в работе. Такую репутацию он приобрел, участвуя в нескольких операциях Интеллидженс сервис на Ближнем Востоке. Миллер считался лучшим подрывником Южной Европы.
За Миллером сидел Кейси Браун. Приземистый, темноволосый и плотный связист, родом с берегов реки Клайд. В мирное время старшина Браун работал инженером знаменитой верфи в Гарелохе. Чиновники из королевского флота, как обычно, не поверили своим глазам и зачислили Брауна в связисты: ведь было слишком очевидно, что перед ними опытнейший судомеханик. Невезение Кейси Брауна обернулось удачей для Кейта Мэллори. Помимо того, что Браун будет поддерживать радиосвязь с базой, его знания судомеханика могут пригодиться, если что случится с двигателем той лодки, на которой они будут добираться к острову Наварон. Послужной список Брауна указывал, что он участник партизанских операций дважды награжденный за подвиги в Эгейском море и на ливийской земле.
Пятый, и последний из группы, сидел как раз позади Мэллори, но не стоило оборачиваться, чтобы его увидеть. Мэллори знал его лучше, чем кого бы то ни было на свете. Андреа, лейтенант Андреа, служивший под его началом все восемнадцать месяцев на Крите. Гигант Андреа, с рокочущим смехом и трагическим прошлым. Они вместе скрывались в пещерах, в расщелинах скал, в покинутых пастушьих хибарах, когда немецкие разъезды и самолеты-разведчики преследовали их. Андреа стал его alter ego, его вторым «я». Смотреть на Андреа значило для Мэллори смотреть на себя самого в зеркало. Андреа взяли вовсе не потому, что он был греком, хорошо знал язык, обычаи и психологию жителей островов. И даже не потому, что они с Мэллори отлично сработались, хотя и то и другое учитывали. Его включили в группу по одной причине — присутствие Андреа надежно обеспечивало защиту и безопасность остальных. Выносливый, тихий и беспощадный грек, чрезвычайно стремительный, несмотря на массивность. Его кошачья вкрадчивость могла мгновенно смениться взрывом неистовой ярости — таков был Андреа, великолепный боевой аппарат. Андреа — их страховой полис, гарантия против неудач.
Мэллори был доволен. Дженсену не удалось бы набрать лучшей группы, обшарь он все Средиземноморье. Вдруг Мэллори пришло в голову, что скорее всего Дженсен именно так и сделал.
В восемь часов стало совсем темно. Мэллори вошел в кабину пилотов и увидел совершенно идиллическую сценку. Окутанный клубами табачного дыма, командир корабля в звании капитана пил кофе, а второй пилот, небрежно махнув рукой Мэллори, вновь уставился на осточертевшие ему приборы.
— Добрый, вечер, — с улыбкой сказал
