Майк Резник - Доктор и стрелок
Пересек вестибюль, вошел в ресторан и, как ему показалось, увидел знакомое лицо. Лицо, правда, скрывалось за облаком сигарного дыма.
— Док? — произнес человек за столиком, когда Холидей подошел ближе. — Вы?
— Привет, Генри, — отозвался Холидей и протянул коммивояжеру руку.
— Что б мне лопнуть! — воскликнул Генри Уиггинс, жилистый человечек в дорогом костюме ручного пошива. — Вот уж не чаял снова вас здесь увидеть.
— А я думал, вы отправились продавать приборчики, оружие и роботов по всему фронтиру, — заметил в ответ Холидей.
— Я тут временно, — сказал Уиггинс, присаживаясь обратно за столик. — Я ведь не управляющий, я продавец. Просто ваши друзья попросили об услуге… — он умолк и пристально посмотрел на Холидея. — Черт возьми, как же приятно вас снова увидеть! Какими судьбами, Док? Как вас сюда занесло?
— Занесли меня сюда оба ваших работодателя.
— Так они здесь?
— Уверен, скоро вы с ними встретитесь. А пока — не против, если я помогу вам раздавить бутылку? — спросил Холидей и кивнул в сторону виски.
— Ради бога, — ответил Уиггинс, указав на инициалы «Г.У.» на ярлыке. — Это чтобы бармены знали: бутылка моя. Пить, как вы, я не умею: на одну такую бутылку уходит ночи три-четыре.
— Так вы же разбавляете виски едой! — заметил Холидей, наполняя себе стакан. — Ну, как идут дела с тех пор, как мы с Уайеттом покинули Тумстоун?
— Джонни Биэн — все та же мразь, так и не простил Уайетта за Джози. Джон Клам по-прежнему ратует за закон и порядок через свою газету. Ковбоев почти не осталось: кто мертв, кто ушел из банды. Серебряные шахты почти все истощились. Сказать по правде, тут становится скучновато. Правда, — шепотом добавил он, — с тоской и серостью, я думаю, этот городишко как-нибудь справится.
— Тоска — это еще не беда, — согласился Холидей.
— Жизнь вернется в город, если Фин Клэнтон или еще кто из старых знакомых узнают о вашем приезде.
— Лучше бы Фину Клэнтону не дергаться — дольше проживет. Он что, заново научился ходить? Я же прострелил ему колено.
— Не знаю, он безвылазно сидит на ранчо, — ответил Уиггинс. — Ума не приложу, чем он там занимается. Красть коней в Мексике и продавать их здесь уже невыгодно — теперь, когда самоходные экипажи Тома и Неда убили почти всякую нужду в живых конях.
— Фин вообще туго соображает, — сказал Холидей.
— Вы остановились тут, в «Америкэн»?
— Да. А вы где живете?
— В этом отеле для меня дороговато. Экономлю каждый цент, предпочитаю тратить деньги в «Тигрице».
— Первый раз слышу это название, — признался Холидей, осушив стакан и налив себе еще. — Это игорный дом или таверна?
— Ни то, ни другое, — с улыбкой ответил Уиггинс. — Так теперь называется бывший бордель Кейт.
— Да вы что!
Уиггинс кивнул.
— Металлические цыпочки никуда не делись, как и живые. Нынешний владелец оформил заведение по-своему: новые кровати, отличный виски и красные бархатные обои, как в лучших публичных домах Нового Орлеана.
— Знаете, — произнес Холидей, — давненько я в этот бордель не наведывался. Может, загляну туда вместе с вами.
— Да, и пока Кейт в Колорадо, опробуете наконец металлическую девочку, — ухмыльнулся Уиггинс.
— Вы прямо читаете мои мысли, — тоже ухмыльнулся Холидей.
— А, черт, Док, если хотите, можем прямо сейчас отправиться в «Тигрицу».
Холидей покачал головой.
— Сперва доешьте свой обед и дайте мне допить мой. Этот бордель простоял три года, так что часа за два он никуда не денется.
И так, пока Уиггинс ел, а Холидей пил, они обменялись новостями за последний год. Холидей удивился, как хорошо приспособился его друг к жизни и работе на фронтире. Уиггинс же поразился тому, как сильно похудел с последней встречи Холидей, и что он вообще до сих пор жив. Отметил, что волосы у стрелка быстро седеют несмотря на ранние — слегка за тридцать — годы. Чудо, говорил коммивояжер, сколько в этом истощенном теле жизни!
Наконец, они закончили и отправились на Пятую улицу.
— Сколько здесь живу, — признавался Уиггинс, — никак не привыкну к тому, что все огни зажигаются одновременно. В Сент-Луисе и прочих городах, где я жил, улицы освещались газовыми фонарями, и каждую лампу приходилось зажигать в отдельности. По отдельности же их гасили утром. Зато здесь Джонни Биэн дергает за рубильник, и город мигом озаряется.
— Я рад, что он хоть как-то отрабатывает жалованье, — только и сказал Холидей.
Через пару минут они заметили впереди бордель, а приблизившись на сотню футов, услышали доносящиеся изнутри шум и смех.
— Похоже, там вовсю кутят, — сказал Уиггинс.
— Чего бы им не веселиться? — ответил Холидей, шагая дальше и жалея, что не прихватил с собой трости.
Внезапно грянул выстрел, и оба друга замерли.
— Палят внутри, — заметил Уиггинс.
— И, похоже, пуля нашла цель, — добавил Холидей. — Ответных выстрелов не слышно.
— Может, это кто-нибудь от переизбытка счастья схватился за оружие? — с надеждой в голосе произнес Уиггинс. — В таких местах мужчины сильно распаляются.
— Может, и так, — неуверенно ответил Холидей.
Они взошли по трем ступенькам на широкую веранду. Уиггинс не торопился входить первым, и тогда Холидей сам открыл дверь. У порога его встретило два начищенных робота. Металлические девочки сразу взяли дантиста под руки и провели в гостиную.
— Добро пожаловать в «Тигрицу», — сказала, подходя к нему, живая шлюха. — Меня зовут Доркас. Разрешите показать вам, что у нас да как?
— Нет нужды, — отказался Холидей. — Я знаю, что здесь да как.
— Что-то я вас не припомню, сэр, — озадаченно уставилась на него шлюха.
— Вот и умница, дольше проживешь.
— Ты его не знаешь? — раздался голос из противоположного конца комнаты. — Ну, даешь! Это всем известный Док Холидей!
Обернувшись, дантист увидел попутчика, с которым прибыл на поезде в Тумстоун: тот сидел в кресле, а живые и металлические шлюхи, и шлюхи-киборги ласкали ему плечи и шею.
— Генри? — удивился Холидей. — Генри Антрим?
— Привет, Док, — задорно отозвался парнишка. — Я так и знал, что рано или поздно ты сюда наведаешься.
— Я думал, у тебя нет денег на еду, — напомнил Холидей.
Парнишка мельком улыбнулся.
— Я разве ем?
— Ну что ж, приятного тебе времяпрепровождения, — сказал Холидей.
— И тебе, Док.
Холидей протянул ему раскрытую ладонь.
— Ты чего это? — спросил Антрим.
— Гони назад мой четвертак.
— Прости, Док, но я уже потратил его — и не только его — на этих милых дам.
