Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже

Энтони Беркли

«Убийство на верхнем этаже»

Глава 1

Присев на край письменного стола старшего инспектора Скотленд-Ярда Морсби, Роджер Шерингэм беспечно болтал о всяких пустяках, а Морсби, не отрываясь от бумаг, изредка мычал что-то в ответ. Со стороны могло показаться, что до него вообще ничего не доходит.

Похоже, и Шерингэму эта мысль пришла в голову — ни с того ни с сего он вдруг грохнул по столу кулаком:

— Морсби, вы обещали к часу полностью освободиться, а теперь десять минут второго даже на часах у вас на стене. В конце концов, мне дела нет, проголодались вы или нет. Но я хочу есть.

Старший инспектор со вздохом захлопнул досье.

— Прекрасно, мистер Шерингэм. Я просто уточнял кое-какие мелочи в том деле об ограблении, о котором вы меня спрашивали. Я готов. — Он тяжело выбрался из кресла и пошел за шляпой, висевшей у двери.

Роджер спрыгнул со стола, подхватив свои перчатки и шляпу. Он регулярно, раза два в месяц, приглашал инспектора пообедать, называя это «держать связь со Скотленд-Ярдом». Там это именовалось «подпиткой мистера Шерингэма».

Едва старший инспектор коснулся дверной ручки, как на столе резко зазвонил телефон.

— Одну минуту, сэр, — виновато проговорил Морсби.

— Начинается, — со вздохом откликнулся Роджер.

Морсби поднял трубку, послушал, нахмурился, не отрываясь обогнул угол стола, опять упал в кресло, достал ручку, блокнот и начал записывать. Роджер наблюдал за всем с явным неодобрением. Обед, похоже, снова откладывался.

— Да, сэр. — Тон Морсби был энергичен. — Я возьму с собой сержанта Эффорда, хорошо? Да, сэр, да, и немедленно. — Он положил трубку, секунду переждал и набрал другой номер.

— Черт, — мрачно простился с обедом Роджер.

Старший инспектор переговорил еще с четырьмя людьми, условившись с каждым через три минуты встретиться у входа.

— Приношу свои извинения, мистер Шерингэм, — произнес он деловым тоном, вешая трубку в последний раз. — Боюсь, наша трапеза не состоится. Как-нибудь в другой раз.

— Что случилось?

— Убийство. Многоквартирный дом в районе Юстон-роуд. Пожилая женщина. Я немедленно отправляюсь туда.

— Убийство? — живо переспросил Роджер. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я поеду с вами?

Лицо Морсби выразило сомнение.

— Возражать я, пожалуй, не стану, но, полагаю, вам это будет неинтересно. Обычное убийство с целью ограбления. Без затей, не то что в ваших романах. Рядовой случай. Через два-три часа преступник будет в наших руках.

— Я поеду, — твердо сказал Роджер.

— Ну что ж, может, оно и неплохо, что вы поглядите, как на деле работает бедный, старый Скотленд-Ярд, — не без иронии согласился инспектор. — С такими делами мы управляться умеем, — прибавил он, шагая по цементному полу коридора. — Таких дел у нас девяносто девять из ста. Вы не успеете удивиться, а мы уже раскопаем, что там к чему.

— Скотленд-Ярд никогда не перестанет меня удивлять, — смиренно откликнулся Роджер.

Перед входом их уже ждали две машины. Роджер кивнул сержанту Эффорду, который обычно работал с Морсби и сейчас поджидал его в обществе двух шоферов и инспектора Бича, специалиста по квартирным кражам. Тут же возник сержант Эндрюс, авторитет местного масштаба в области дактилоскопии, с маленьким чемоданчиком в руках, в котором он носил свой нехитрый инструмент, и меньше чем через минуту примчался фотограф, констебль Фэррер, тоже во всеоружии. Ни секунды не медля, машины вырулили из ворот на дорогу.

Роджера усадили в первую, рядом с шофером. Морсби, зажатый на заднем сиденье между Эффордом и Бичем, тут же стал посвящать подчиненных в только что полученные по телефону подробности дела. Роджер, чтобы ничего не пропустить, перегнулся через спинку сиденья.

Итак, жертву звали мисс Барнетт. Одинокая немолодая женщина, она жила в крохотной квартирке под номером восемь в многоквартирном доме, который владельцы назвали «Монмут-мэншнз», — это на Плэттс-стрит, тихой улочке, в сторону от Юстон-роуд. Позади дома — огороженный каменной стеной двор, примыкающий к переулку, параллельному Плэттс-стрит и под прямым углом соединяющемуся с другим переулком.

Окно кухни мисс Барнетт выходит как раз в этот двор, и сегодня утром соседи обнаружили, что из ее окна до земли свисает веревка. Этот удивительный факт плюс то, что мисс Барнетт не забрала молоко, с утра оставленное молочницей у ее двери, плюс странный шум, по словам соседей снизу, доносившийся ночью из ее спальни, — все это в совокупности возбудило любопытство жильцов дома, однако с присущей лондонцам нелюбовью вмешиваться в чужие дела никто из них не поторопился обратиться в полицию, если не считать последние полчаса, когда это наконец было сделано.

Соседка мисс Барнетт по этажу решилась в конце концов постучать ей в дверь. Не дождавшись ответа, она поделилась своими опасениями с консьержкой, которая вызвала констебля. Констебль, человек рассудительный, прекрасно представлял себе неприятности, которые могут ждать полицейского, если он без приглашения, хотя бы и с наилучшими намерениями, нарушит неприкосновенность обиталища лондонца. Прежде чем что-то предпринять, он вызвал сержанта — свое непосредственное начальство. Вдвоем они взломали дверь и нашли хозяйку квартиры на полу в спальне мертвой, а квартира выглядела так, словно по ней промчался табун: вещи разбросаны, мебель перевернута, подушки вспороты — в общем, бедлам.

— Ага, — понимающе протянул инспектор Бич. — И веревка из окна, так?

Роджер понял, что инспектор перебирает в памяти имена тех преступников, которые имеют обыкновение переворачивать все вверх дном в ограбленных квартирах, тех, кто пользуется веревкой, чтобы забраться в квартиру или выбраться из нее, и тех, кто применяет силу, будучи застигнутым врасплох. На месте обнаружатся и более мелкие детали почерка убийцы, и каждая такая деталь извлечет из памяти инспектора целый список имен. Когда одно и то же имя проскочит в каждом из списков — убийца найден. Так просто разрешаются загадки, с которыми, как правило, имеет дело Скотленд-Ярд, — в отличие от тех, кои выдумывают про сыщиков хитроумные сочинители романов.

Дальше все пошло обычным порядком. Энергично выставив из квартиры позеленевшую от пережитого консьержку, сержант оставил у входа констебля, без особой спешки, поскольку жертве уже не поможешь, послал за врачом, которого можно найти поблизости, а сам направился к телефону и позвонил сначала окружному инспектору, а потом прямо в отдел уголовного розыска, изложив суть дела в кратком, но исчерпывающем рапорте, так что те, кому он докладывал, сразу поняли, каких экспертов прислать на место преступления, и через двадцать минут после взлома двери уголовный розыск во всей своей мощи был налицо.

Кроме четырех привезенных Морсби специалистов, не считая Роджера, в тесной квартирке находились: частный врач, приведенный посыльным, окружной инспектор и еще один констебль. Полицейский врач прибыл двумя минутами позже. Итого, включая Роджера, двенадцать человек. Однако неразберихи не было. Никто не наступал друг другу на пятки, каждый знал свое дело и либо делал его, либо ждал своей очереди.

Один констебль охранял дверь в квартиру, второй был поставлен у парадной с приказом впускать только жильцов; местный сержант на лестничной площадке ожидал распоряжений вместе с дактилоскопистом, чья очередь еще не пришла; сержант Эффорд проводил миссис Бойд, консьержку, в ее собственную квартиру на первом этаже, чтобы сначала ее успокоить, а потом выудить из нее, с искусством, усовершенствованным долгой практикой, все, что она может рассказать о покойной: ее привычки, характер, образ жизни и вообще все, что вспомнит; инспектор Бич с порога разглядывал гостиную, не входя в нее, потому что ее еще предстояло подвергнуть осмотру; врачи тихо переговаривались в передней, куда явившийся первым коротконогий, краснолицый доктор Экинхед ретировался после предварительного, поспешного и поверхностного осмотра тела под наблюдением окружного инспектора, следившего затем, чтобы врач, не дай Бог, не изменил положение тела неосторожным движением; сейчас окружной инспектор находился в спальне, где Морсби командовал фотосъемкой, каковая в наше просвещенное время является первым этапом всякого серьезного расследования; а Роджер, ощущавший себя очень и очень не на месте, все-таки был рад, что отложил обед, и топтался в дверях спальни, стараясь присутствовать всюду одновременно.

Посреди спальни кучкой тряпья на полу лежало маленькое тело сухопарой женщины с таким выражением мертвого лица, что Роджер старался не смотреть.

Как только фотографии были сделаны, Морсби пригласил врача заняться телом под присмотром того же окружного инспектора, а сам повел фотографа подругам комнатам, показывая по пути, какие подробности ему бы хотелось запечатлеть. Отправив фотографа проявлять пленку, старший инспектор вошел в гостиную.