Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже

— Итак, — радостно сказал Морсби, — пошли еще раз взглянем на тело.

Они поднялись в квартиру.

— Ни каких следов борьбы, — бормотал в задумчивости Морсби, обходя жалкие останки, чтобы разглядеть тело со всех сторон. — Никаких. Если судить по тому, как она лежит. Да и какая борьба… Доктор сказал, у нее не было сил сопротивляться. Не думаю, чтоб она весила больше шести с половиной стоунов.[1] Что скажете, мистер Шерингэм? Похоже, она лежит так, как он ее бросил.

Роджеру было нечего возразить.

Морсби опустился на одно колено, поднял остывшую руку, стиснутую в кулак, и с трудом разомкнул пальцы. Роджер понял: он хочет осмотреть ногти.

— Иногда в сжатых кулаках мы находим важные улики, — пояснил Морсби. — Но здесь — ничего. Впрочем, под ногтями что-то есть. Частицы кожи. Но боюсь, это кожа с ее собственной шеи, — прибавил он с сожалением, взглянув на горло, исцарапанное над линией удавки. — Пыталась освободиться.

Роджер кивнул:

— Она долго была в сознании?

— О нет. Ни минуты. От силы несколько секунд. И если доктор прав и нападающий действовал сзади, он не дал ей возможности до него дотянуться.

— Сильный, видно, был парень?

— Чтобы с ней справиться так быстро? Совсем не обязательно. Если ему удалось застать ее врасплох, напасть сзади и крепко сдавить горло — особой силы не требовалось. Смотрите, удавка пришлась ниже гортани, а значит, она потеряла сознание почти мгновенно.

— Почему доктора уверены, что смерть наступила от удушения? — Роджер решительно ничего не желал принимать на веру. — Почему не от повешения?

— Вы хотите сказать, повешение допускает самоубийство, а удушение — это убийство, так? — улыбнулся Морсби. — Ну, они исходили из того, как выглядят эти следы на шее: когда вешают, остается другой след. Потом, странгуляционная борозда замкнута. Это значит, применена сила. Кроме того, видите, какая она синюшная и одутловатая, это еще один признак. Нет, боюсь, этот случай к самоубийству не отнести.

— А я и не пытаюсь. Но непонятно, почему крика никто не слышал. Соседи бы сбежались сразу. И вообще шуму было бы — не оберешься.

— Резкое и внезапное сжатие дыхательного горла, — как по-писаному вещал Морсби, — делает человека беззащитным, не дает возможности позвать на помощь и почти немедленно вызывает потерю сознания и смерть без судорог.

— Вы чертовски много об этом знаете, Морсби! — восхищенно заметил Роджер.

— Знание подобных вещей — в сфере моей компетенции, — парировал Морсби и продолжил осмотр.

Роджер слонялся по комнате. Как и прочие помещения, она была невероятно запущена. Всюду толстым слоем лежала пыль. Плотно закупоренные окна почти не пропускали света. Ковер наводил глухую тоску. На полу, на креслах, в мыслимых и немыслимых местах валялась одежда, причем все эти жалкие вещи представляли собой малоприглядное зрелище. Мисс Барнетт, раздеваясь, швыряла вещи прямо на пол. Воистину воплощенная неряшливость. Роджер не мог не поделиться своими впечатлениями с Морсби.

— Конечно, неряха, — согласился инспектор. — Но могло быть и хуже.

— Неужели? — растерялся Роджер.

— Поверьте. По крайней мере она хоть разоблачалась на ночь. Я по опыту знаю, дамы подобного склада предпочитают снимать лишь верхнее платье, натягивая ночную сорочку поверх остального.

— Благодарение Богу, что я так несведущ, — отозвался Роджер. — Между прочим, — продолжил он, заметив нечто на полу рядом с коленопреклоненным Морсби, — это бусы? Те самые? Предполагаемое орудие убийства?

— Пожалуйста, не прикасайтесь к ним, сэр.

— Разумеется, не буду, — обиделся Роджер, — но посмотреть, я надеюсь, можно?

Он наклонился над бусами, старательно отводя глаза от Морсби, который раздвигал пряди волос покойной, видимо, в надежде отыскать новые улики, в чем вполне, с точки зрения Роджера, мог преуспеть.

— А это вы видели, Морсби? — воскликнул он возбужденно. — Это не бусы! Она была католичкой. Это ее четки.

— Ирония судьбы, сэр, — безучастно отозвался старший инспектор, погруженный в свое дело.

Закончив, Морсби отдал приказ перевезти тело в морг, где его ждал более подробный осмотр и неизбежное вскрытие. Роджер между тем вышел в коридор, наткнувшись там на окружного инспектора, который изо всех сил старался все держать под контролем и одновременно внести в следствие свою лепту. Ему-то и задал Роджер занимавший его вопрос.

— Я вот чего никак не могу понять, инспектор, — посетовал он. — Как это ее угораздило впустить преступника в собственную спальню? Ведь нет никаких следов, что он вторгся силой! А это значит, что мисс Барнетт сама открыла ему дверь, да еще и поднялась для этого с постели! И как же они умудрились попасть снова в спальню?

— Вы должны помнить, сэр, у него не было намерения ее убивать. В этом я уверен, сэр. Воры редко убивают. У них другая специальность. Убийство в таких делах — это, как правило, следствие паники. Жертва становится опасной, грозится поднять крик — вот тогда да, тогда преступник теряет голову и убивает. И если мы с вами принимаем это предположение, значит, преступник и не пытался войти в квартиру раньше полуночи и только потом позвонил в дверь, как вы утверждаете. Наверняка он приготовил какую-нибудь байку, чтобы ему открыли. Наверняка не собирался применять силу, когда дверь откроют. Ведь тогда хозяйка успела бы вскрикнуть. Нет, у него была приготовлена байка, и она должна была сработать на те несколько минут, которых ему бы хватило, чтобы проникнуть в квартиру.

— Вы полагаете, он надеялся успеть как-то справиться с ней?

— Несомненно, сэр, высока вероятность того, что он намеревался сунуть ей в рот кляп и связать, с тем чтобы беспрепятственно произвести обыск.

Роджер сдержал улыбку: набор выражений инспектора поразительно напоминал свидетельские показания в суде.

— А что, кстати, он искал? — спросил он быстро.

— То, за чем явился, — невозмутимо ответил инспектор.

— Тогда почему он ее задушил?

— По причине, о которой я уже говорил, сэр. Я полагаю, она поняла его замысел прежде, чем он начал действовать, а он понял, что она сейчас поднимет шум. Тогда он просто схватился за первое, что попалось под руку, — мне послышалось, вы сказали, что это четки, сэр? — и придушил несчастную, — закончил инспектор, внезапно выйдя из роли свидетеля.

— Понятно. Да, это объясняет, почему он не убил ее сразу. Но какую же историю он сочинил, чтобы она впустила его в такой час?

— Например, мистер Шерингэм, он мог сказать ей что-то в том роде… — раздался голос за спиной Роджера, он оглянулся: к ним присоединился инспектор Бич. — Предположим, сэр, он сказал, что служит в Скотленд-Ярде и что, обходя по долгу службы квартал, заметил на крыше, прямо над ее окном в кухне, какого-то человека…

— …действия которого показались ему подозрительными, — подхватил окружной инспектор, снова войдя в роль свидетеля обвинения.

— И состоят они в том, что этот человек обвязывает веревкой печную трубу с очевидным намерением спуститься и через окно в кухне проникнуть в ее квартиру. Не позволит ли она ему войти и постараться поймать незваного гостя…

— …на месте преступления, — закончил окружной инспектор с воодушевлением, чрезмерным для такой незатейливой выдумки. — То есть будто бы он полицейский, понимаете, сэр? Я вижу, мистер Бич, у вас уже есть версия?

— Есть.

— Рыженький? — осведомился окружной инспектор.

Инспектор Бич взглянул на Роджера и рассмеялся:

— Вы хотите сказать, Рыжий Мак? Отнюдь. Шикарный Берти.

— Шикарный Берти за решеткой.

— Не может быть! — огорчился Бич.

— Да-да. Я сам его брал. Пару месяцев назад. Умышленное невмешательство. Сел на шесть месяцев.

Инспектор Бич не мог скрыть потрясения:

— Ну и ну. Здесь на всем будто выжжено клеймо: «Сделано Шикарным Берти».

— Шикарный Берти не стал бы убивать, — уверенно произнес Мерримен. — Я много раз выходил на него. По разным поводам. Не такой он дурак, чтоб убивать, да и кишка, пожалуй, тонка.

— Может, кто-то копировал почерк, — высказал предположение Роджер. — Ну, в надежде, что вы подумаете на Шикарного Берти, хочу я сказать.

Детективы обменялись улыбками.

— Я глупость сморозил? — осведомился Роджер.

— Ни в коем случае, сэр, — разуверил его Бич. — Просто мы с мистером Меррименом подумали, что вы слишком много читаете этих детективных романов, только и всего.

Глава 3

Сержанту Эффорду было что доложить. Морсби, Роджер и окружной инспектор слушали его, жуя сандвичи, которые сержант предусмотрительно захватил с собой. Было уже почти три часа.

— Ну, мотив я, кажется, отыскал! — первым делом заявил Эффорд. — По слухам, у мисс Барнетт водились денежки и она прятала их в квартире — от пяти сотен до пяти тысяч фунтов, кто что говорит.