Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже
— Ого, — сказал Морсби, — ставки, однако, растут…
— А вы уже слышали об этом, сэр?
— Будто она держала денежки дома, да? А вы выяснили — почему?
— Не доверяла банкам. Говорят, маленький частный банк, которому она поручила свои несколько фунтов, когда была молодой, лопнул, и с тех пор она не отнесла в банк ни пенни. По слухам, доход у нее был приличный, и раз уж она жила так скромно, значит, что-то в этом есть.
— Поподробнее, Эффорд.
— Хорошо, сэр. Об этом консьержка много рассказать не смогла, но я надеюсь, нам поможет соседка по этажу, миссис Палтус. Если кого-то можно назвать приятельницей мисс Барнетт, так только ее, и притом — единственной.
— А родственники у нее есть?
— Миссис Бойд полагает, что нет. Во всяком случае, в гости к ней никто не захаживал. Это мы тоже сможем уточнить у миссис Палтус. Кроме того, миссис Бойд уверяет, что мисс Барнетт получала всего по одному письму в месяц, и они были написаны на машинке. По крайней мере с утренней почтой, которую миссис Бойд сама сортирует и разносит; другую, конечно, почтальон доставляет в квартиры сам.
То и дело заглядывая в блокнот, сержант рисовал портрет покойной, каким он сложился в воображении миссис Бойд. Нового, однако, они узнали мало по сравнению с тем, что выяснилось уже при осмотре квартиры. То, что мисс Барнетт не отличалась чистоплотностью, было более чем очевидно: горы пустых бутылок из-под виски, обнаруженные окружным инспектором, комментариев не требовали; и вряд ли имелась необходимость в интерпретации едких намеков миссис Бойд на тему ее сварливости, подозрительности и эксцентричности. В высшей степени неприятная особа была эта мисс Барнетт, решил про себя Роджер.
Но — состоятельная. Считалось, что сумма, которую она хранила дома, складывалась из остатков ее дивидендов. Капитал, по сведениям миссис Бойд, весь вложен в ценные бумаги; размеров его она не знала, но предполагала, что сумма весьма приличная.
— Ну, это мы скоро выясним, — спокойно сказал Морсби.
— Она, знаете ли, просто набивалась на что-то подобное. — Так сержант Эффорд резюмировал странную манеру мисс Барнетт спать на наличности, вместо того чтобы снести ее в банк. — Удивительно, что этого не произошло раньше.
Роджер с готовностью с ним согласился.
Сержант еще раз взглянул в свой блокнот и перечислил тех, кто посетил этот дом от полудня до вечера. Список основывался также на показаниях миссис Бойд, имевшей обыкновение после обеда посиживать с шитьем в руках у окна, выходящего на улицу, а уж ее-то бдительному оку не доверять было трудно.
Миссис Бойд припомнила, что видела следующих неизвестных ей лиц, входивших в «Монмут-мэншнз» вчера между обедом и ужином: нового почтальона; мужчину с чемоданчиком для инструмента, видимо слесаря, вызванного в квартиру номер три установить новую прокладку в водопроводный кран; мальчика, сопровождавшего мужчину с чемоданчиком; агитатора одной политической партии; коммивояжера, предлагавшего подписку на «Историю европейских войн» в двенадцати томах, с картами и множеством иллюстраций, уцененную с восьми гиней до сорока восьми шиллингов; монахиню ордена милосердия, собиравшую пожертвования на какую-то благотворительную акцию (трое последних разговаривали с миссис Бойд лично); других неизвестных мужского пола, числом до десяти; и, наконец, нескольких особ, известных консьержке в лицо или даже по имени, их имена и приметы трудолюбивый сержант зафиксировал также со слов миссис Бойд.
Старший инспектор хмыкнул:
— М-да! Туту нас шансов не много. Можно, конечно, проверить кое-кого из них, но вряд ли это что даст. А когда стемнело, она, полагаю, уже не видела никого?
— Никого, — подтвердил сержант, — за исключением агитатора и монахини, которые позвонили лично миссис Бойд.
— А наш приятель явился почти наверняка уже затемно, — проскрипел Морсби. — Да? — отозвался он на стук в дверь. — Войдите.
Это был сержант Эндрюс, дактилоскопист.
— Я все осмотрел, сэр. Нигде ничего.
— Так я и думал. Что ж, можете возвращаться в Ярд, но сначала, конечно, пообедайте. А где инспектор Бич?
— Он спустился осмотреть двор. Думаю, его интересуют царапины на стене. А мистер и миссис Смит здесь, сэр, у себя дома.
— А, да. Ну, сейчас мы с ними потолкуем. По отдельности с каждым. Сначала с ним. Сообщите об этом окружному инспектору. — Эндрюс удалился. Морсби повернулся к Эффорду: — У вас что-нибудь есть еще, Эффорд?
— Существенного ничего, сэр.
— Что ж, тогда я поговорю со Смитами здесь. Вы двое останьтесь. Я думаю, вы тоже не прочь остаться, мистер Шерингэм?
— Если не возражаете. — Роджер был сама учтивость.
— Я — нет, и полагаю, мистер Эннис-как-его там-Смит тоже. Ну, Эффорд, давайте его сюда.
Мистер Эннисмор-Смит, привлекательной наружности господин лет под пятьдесят, выглядел обескураженным, хотя и не без приятности возбужденным. В дверях он немного замешкался, оглядел всех и сразу сообразил, что обращаться следует к Морсби.
— Что-то произошло, не так ли?
«Не лишен проницательности», — подумал Роджер.
— К сожалению, не могу этого отрицать, сэр. — Морсби был подчеркнуто доброжелателен.
Роджер с любопытством наблюдал, как старший инспектор, которому официальная сухость никогда не была свойственна, с появлением мистера Эннисмор-Смита прямо-таки заискрился сердечностью. В том и состоял метод Морсби, что, когда старшему инспектору требовалось что-то узнать, он буквально обволакивал интересующего его собеседника густым облаком дружелюбия. Эффективность этого метода Роджер не раз испытывал на себе.
— Не буду от вас скрывать, сэр, как бы это помягче выразиться, но мисс Барнетт была убита здесь прошлой ночью.
— Убита!!! — Не могло быть и тени сомнения, что мистер Смит потрясен самым искренним образом. — Боже милостивый! Не может быть! То есть я хочу сказать, что это ужасно… Кошмар! Значит, те звуки, которые мы слышали… Боже мой… моя жена и я… значит, мы слышали, как это происходило. Послушайте, я могу рассказать вам весьма ценные вещи. Мы как раз проснулись…
— Я уже слышал об этом, — быстро перебил его Морсби. — Именно потому я и попросил вас оказать любезность и прийти сюда. Так что усаживайтесь, пожалуйста, поудобнее, чтобы можно было поговорить спокойно. Сержант Эффорд, будьте добры, подвиньте стул мистеру Эннисмор-Смиту.
Итак, сэр, меня зовут Морсби, старший инспектор Морсби из уголовного розыска, ну, вы знаете, из Скотленд-Ярда, а это окружной инспектор Мерримен, можете быть с нами вполне откровенны; уверен, вы расскажете все, что вам известно.
В воцарившейся атмосфере доверия и комфорта мистера Эннисмор-Смита первым делом попросили назвать имя, адрес и профессию. С этим мистер Эннисмор-Смит справился отнюдь не столь уверенно, как можно было бы ожидать.
— Я полагаю, вы можете записать, что я занимаюсь прокатом фильмов, — сказал он несколько неуверенно, — хотя уже довольно длительное время я не покупаю фильмы за свой счет. Тем не менее именно этим я занимался, когда дела шли прилично, и вы могли получить от меня фильм за разумную цену. Чем я сейчас занят, — искренне проговорил мистер Смит, — одному Богу известно.
— Пусть будет так, — успокоил его Морсби. — Кинопрокатчик. А теперь, будьте добры, возможно точнее расскажите нам, что именно вы слышали прошлой ночью?
— Попробую. Ну, мы с женой улеглись вчера спать рано, теперь такое частенько случается — устаем быстрей, чем раньше. Я сплю довольно крепко, жена на сон тоже не жалуется, но вдруг среди ночи она меня будит и говорит: «Что-то творится там у мисс Барнетт. Похоже, она швыряется стульями». Может, это неточные слова, но что-то в этом Роде. Я, конечно, прислушиваюсь, и в ту же минуту, черт меня побери, наверху прокатывается такой грохот, будто она швырнула через комнату наискосок таз и еще пару утюгов в придачу. «Черт побери», — сказал я или что-то еще в этом духе. «Она в своем уме?» — спросила меня жена. «Ну, если ей хочется разнести свое гнездышко, — сказал я, — кто мы такие, чтоб ей мешать?» Потому что, может быть, вы уже слышали, что мисс Барнетт особа не без странностей. Впрочем, Бог с ней, бедняжкой. Если бы я только мог себе представить…
— Наверное, вы не обратили внимание, в котором часу это случилось, мистер Смит?
— Именно обратил! — вскричал, торжествуя, мистер Смит. — Я говорю жене: «Ну и который сейчас час?» А она посмотрела на будильник — знаете, у нее такой, со светящимся циферблатом, — и говорит: «Ровно половина первого».
— Это замечательно, мистер Смит, — от души поблагодарил Морсби. — И в самом деле, ценнейшее свидетельство. И что же, после этого шум продолжался?
— Нет, после этого все утихло. Хотя моя жена сказала, что, прежде чем она меня разбудила, шумели довольно долго. Стало тихо, и мы с женой — на бочок и спать. Господи Боже мой, только подумать! Все это время бедная женщина лежала прямо над нами! Знаете, ее спальня над нашей. Нет, ну просто кошмар! А как это произошло, могу я узнать?
