Крушение шхуны "Графтон" - Ф. Е. Райналь
Никого, кроме Мусграва, который в этом случае выказал такое мужество и такую преданность, к какой мало кто способен. Только отдохнув от усталости, страдая от нарыва на руке, он первый вызвался управлять маленьким куттером и идти спасать двух бедных пленников.
Повинуясь прекрасному чувству человеколюбия, благородный Мусграв сумел подавить в себе стремление увидеться со своими и обнять свое семейство, недавно избегнув смерти, он опять пошел навстречу опасности, и все это, чтоб спасти друзей, чтоб выполнить долг, который он считал священным. Такой поступок нельзя иначе назвать, как геройством, и я с большой радостью и гордостью называю его так.
Пять дней спустя после того, как мы пристали, я на прощание пожал руку моему другу и обнял его; с особенно тревожными чувством следил я, как отплывал он на Аукланд, чтобы идти на маленьком Flying-Scud. Толпа народа покрывала берега реки, и крики восторга провожали его.
Прошли две, потоми три недели. Опираясь одной рукой на плечо Алика, другой на палку, еле передвигая ноги, ходили я каждый день на пристань. Целые дни смотрел я в морскую трубку и с усиленными вниманием вглядывался во всякую белую точку, показавшуюся на горизонте, каждый день надеясь увидеть Flying-Scud, и каждый вечер, все печальнее и печальнее возвращались мы к нашему гостеприимному Колерсу.
Так прошел месяц, потом еще пятнадцать дней, еще неделя. А их все нет. Это непонятное замедление нас сильно тревожило. Как нарочно, все последнее время погода стояла дурная; неужели опять случилось несчастье, и друзья наши погибли? Жители Инверкаргиля принимали большое участие и тоже беспокоились; те из них, кто больше всего помогал в этом деле, горько сожалели, что позволили Мусграву поступить хотя и благородно, но неблагоразумно. Некоторые поговаривали о том, как бы послать вторую экспедицию, которая бы разузнала об участи первой.
Начались даже необходимые приготовления; однажды утром береговой телеграф, поставленный на скале при входе в Нею-Ривер, дал сигнал, что какой-то куттер показался на горизонте. Он приближался… это Flying-Scud.
Счастливая новость мигом разнеслась по городу. Тяготившая так долго печаль исчезла, все жители радовались. Вот огромная толпа, как и в день отправления, спешит на берег, все хотят поскорее взглянуть на нашего общего друга и присутствовать при его возвращении.
Вот и он; он пристает, Джорж и Гарри тоже с ним.
Нет, никогда не забуду я той бесконечной радости, какую я почувствовал, что мы опять все пятеро вместе, веселые, здоровые, и в гостеприимном городе! Мы бросились друг другу в объятия и не могли ничего сказать, кроме одного слова: Спаслись, спаслись!
Толпа с триумфом хотела нести Мусграва на руках, но он был настолько же скромен, насколько отважен; он решительно отказался, и мы, окруженные толпой, дошли до дома Колешера. Вечером, по случаю торжества собралось у нас общество; кроме нас и семейства нашего хозяина пригласили довольно много самых знатных лиц Инверкаргиля. Всем хотелось поскорее узнать подробности путешествия и причины замедления Мусграва. Вот, что он нам рассказал.
"Вы, конечно, все помните, — говорил он, — что мы пустились в путь при самом благоприятном ветре, он дул с с.-з., но скоро переменился, сначала на западный, а потом подул с юга, так что скоро сделался совсем противным. Ничего не оставалось делать, как пристать к порту Адвентюру, где нам пришлось остаться восемь дней.
Наконец удалось сняться с якоря, и мы быстро дошли до группы островов Снар (Snares); мы уже ясно их различали на горизонте, как налетел сильный, противный шторм и заставил нас повернуть назад. От неправильного уклонения компаса на Flying- Scud мы сбились с пути. Когда по нашим расчетам мы должны были подойти к Стюарту, оказалось, что мы взяли на шестьдесят миль в сторону. Однако я воспользовался той минутой, когда на мгновение проредели облака и выглянуло солнце, и с помощью секстанта приблизительно определил наше положение. Я стал держать на восток, и скоро мы укрылись в Paterson’s Inlet, длинном узком заливе, который служит отличной гаванью на восточной стороне Стюарта. Там я достал отличный компас у одного жителя Лаури. Он родом из Шотландии, поселился там и торгует лодками. Там же я познакомился с очень замечательной личностью из племени маори, именно с Тоби. Туземцы считают его своим начальником, и он правит островами Стюарт и Робук. Дикарь этот высокого роста, атлетического сложения; красивое лицо его — медного цвета, он спокойного, тихого характера и очень умен. Он предпочитает жите на Робуке, на меньшем из островков, потому что ему нравится общество миссионеров, поселившихся там несколько лет тому назад. Они построили дом для себя, часовню и школу. Тоби, несмотря на то, что ему уже было сорок пять лет, выучился английскому языку и владеет им очень хорошо. Он понял все превосходство европейцев и какая выгода для него и для его племени, если они останутся в дружеских отношениях, поэтому он обращается с белыми очень осторожно и необыкновенно ласково. Он всячески старался, чтоб это маленькое общество людей мирных, образованных, хорошо знающих науки и искусства, осталось посереди его подданных, и чтоб внесло в его землю то высшее образование, которого ему не доставало, но перед которым он преклонялся.
Все пять дней, которые непогода задержала нас в Paterson’s Inlet, мы часто виделись с Тоби, как дикарь он привык жить в лесах, однако не чуждался нас. Он часто приходил к нам на куттерили вечером к Лаури. Он слушал наши рассказы с напряженными вниманием; иногда вмешивался в наши разговоры; меня поражали его верные и правильные суждения, которые он высказывал всегда живописным картинным слогом.
Когда он узнал, куда я еду, он сообщили мне одно неоцененное сведение. Он прежде ездил на острова Снарес охотиться за тюленями и сказал, что на западной стороне самого большого из них есть маленькая бухта, в которой небольшое судно всегда может спастись от бури. Значит, если на дороге нас застигнет непогода, то нам нет необходимости возвращаться на остров Стюарт, и у нас на полдороги найдется эта гавань.
Так и случилось. Когда вторая налетевшая буря улеглась, нам все мешали то штиль, то южный противный ветер. Наконец, на двадцатый день по отъезде из Инверкаргиля, ветер подул с севера и мы направились к Аукланду. Через сутки мы
