Крушение шхуны "Графтон" - Ф. Е. Райналь
Как холоден, как резок был ветер, но с какой радостью мы выносили его резкие порывы, потому что с каждым новым напором он клочками рвал облако, то седое облако, в котором мы были пленниками! Как только прояснило, мы быстро двинулись в путь, нам необходимо было движете, чтоб отогреть окоченевшие мускулы. Домой дошли мы совсем без приключений, но вернулись в хижину только в полночь, где нас ожидал теплый ужин.
На другой день шел дождь, и мы не предпринимали никаких путешествий, зато через день спустили лодку, чтобы съездить в Центральную гавань; ее мы еще не видели.
Это самый маленький и узкий морской рукав из трех разветвлений порта Карнлея. Он также глубок, как и два других рукава, исключая того места, где залив круто поворачивает на юг. Заливчик в семь локтей глубины мог бы служить славной гаванью, теми более, что в ней могли бы поместиться несколько судов, дно его песчаное и местами покрыто тиною и остатками раковин. В залив втекают несколько ручьев; во время отлива они далеко змейками извиваются по его мокрому, крупному гравелю. Один из ручьев, самый южный, стекает с ближайшей горы, которую за ее широкие уступы мы прозвали Вавилонской башней.
Вот мы пристали, вытащили лодку на землю и пошли осматривать берег. Я порядочно отстал от товарищей; вдруг заметил на опушке частого кустарника что-то очень красное. Я конечно подошел и увидел, к моему изумлению, кусточки обсыпанные красными маленькими ягодами, которые казались совсем спелыми. Маленькие, жесткие и густые листья кустарника походили на листья мирты.
Меня удивляли эти совершенно мне незнакомые плоды, совсем спелые, и в такое позднее зимнее время. Я попробовал, сначала со страхом одну ягодку, потом еще и еще; они были очень вкусны. Величиной, формой и вкусом они походили больше всего на смородину, только ягоды не висели на ветке кистями, а каждая сидела отдельно на крепком, толстом стебельке, выходящем из пазушки листа, или из веточки. Ягоды до того густо покрывали кустарники, что издали он казался большим красным шаром с редкими зелеными пятнышками листьев.
Обрадованный такой находкой, я бросился было бежать к друзьям, чтоб объявить им о счастливой находке и угостить их вкусными ягодами; но остановился, увидя то, что происходило в нескольких шагах от меня.
У товарищей тоже была находка. Когда я ушел от них к кустарникам, они обернулись, не слыша за собой моих шагов, чтобы посмотреть, куда я делся. Но вместо меня увидели вдали на песке морского льва; вода еще струилась с его косматой гривы; он подошел к лодке и с большим вниманием осматривал ее снаружи и с внутри. Не долго однако он смотрел; соседство лодки, должно быть, ему показалось небезопасным, он высоко поднял голову, поглядел во все стороны, сердито зафыркал и одним прыжком нырнул в воду.
В туже минуту Мусграв наклонился к земле и тихо пополз к лодке. Когда я увидел его, он присел за ней и не шевелясь, держал мое ружье на прицеле, готовясь выстрелить в ту минуту, когда лев покажется опять.
Мусграв, не шевелясь, держал ружье, готовясь выстрелить.
Но зверь вместо того, чтобы снова выйти на берег, казалось удалялся от него. Но нет, я ошибался; он снова приблизился, опять отплыл, и плыл вдоль берега, где лежала лодка; казалось, ему жаль было с ней расстаться. По временам он высовывался из воды так, что голова и плечи ясно были видны, а там, где помельче, он даже приподнимался на плавниках и пристально смотрел на вещь, которая его, как видно, сильно занимала.
Мусграв побоялся, что лев уплывет слишком далеко, он выбрал ту минуту, когда зверь высунул голову из воды и неподвижно смотрел на необыкновенное для него зрелище; выстрел раздался, пуля попала в череп, и животное исчезло под водой.
Минуту спустя мы сидели в лодке и гребли изо всех сил. Длинная, красная полоса крови показывала место, где лежал зверь, истекающий кровью. Место было не глубоко, всего три или четыре фута воды, ничего не стоило бы его вытащить, но он быль так тяжел, что с ним лодка села бы непременно на мель, поэтому мы предпочли протащить его за собой до берега.
Вытащив зверя, я повел друзей к кустарничку и показал им свою незнакомую, невиданную до тех пор смородину; все пришли в восторг и ели, кто сколько мог. Еще несколько таких же кустов в одну минуту обобрали; никогда еще нам не удавалось здесь съесть что-нибудь такого вкусного и в таком большом количестве.
Я сорвал несколько веток в надежде отвезти их в общество акклиматизации ботанического сада, если мне когда-нибудь удастся вернуться на родину. Нет сомнения, что если заботливо заняться этими отростками, то к числу других прибавилось бы еще одно полезное и приятное растение.
Возвращаясь на берег, Гарри палкой убил молодого альбатроса. Присоединив его к остальной добыче, мы весело пошли домой. День быль удачный…
Так шли дни за днями, то наша охота приносила нам довольство, то наступали дни голода. Весь сентябрь ни на охоте, ни на рыбной ловле ничего особенного не случилось. Особенно длинен и скучен показался от того этот месяц, что все время была дурная погода и не было возможности выходить из дома.
Ураганы, дожди, град, холодные туманы, все воздушные демоны, казалось, собрались в эту пору года на этом неприветливом месте.
Наконец и октябрь наступил, а с ним пришла надежда на спасение. Самая жестокая пора года — зима, прошла, наступало время, когда нас начнут искать; может быть правительство, или наша компания вышлют корабль из Сиднея.
Со дня на день ожидание усиливалось. Мусграв предложил поставить сторожевого на скалистом полуострове, который назвали его именем; с тем, если вдали покажется какой-нибудь корабль, то сторожевой должен тотчас зажечь приготовленный заранее огромный костер, разложенный на самом высоком и выдвинутом в море утесе; кто-нибудь из экипажа корабля наверное заметит огонь и наверное спустит шлюпку, чтоб взять сторожевого, а он проведет экипаж корабля в Камп-Кове; здесь шлюпка, защищенная от бурь и от волн, станет на якорь; наш сторожевой прибежит в Эпигуайт и известит товарищей; и наступит блаженный час: мы скажем прощай, прощай на веки, Аукланд!
Мечтая таким образом и
