Крушение шхуны "Графтон" - Ф. Е. Райналь
Я обеими руками держал поднятую вверх дубину, пристально смотрел на тюленя и ждал, чтоб он подполз ко мне. Вот он бросился на меня с разинутой пастью… дубина засвистела и удар пришелся по голове.
Дубина засвистела и удар пришелся по голове.
Я ударил метко. Тюлень с глубоким вздохом упал на дно пещеры, одну минуту бился плавниками, и потом лежал без движения. Я убил его окончательно ножом и поволок к выходу; это не было очень легко, потому что тюлень весил около двухсот кило; я его положил в ручей и течение воды помогло мне его дотащить до выхода; тут мы с Джоржем выволокли тюленя из пещеры; я его толкал сзади, а он тащил за плавники.
После этого мне самому пришлось лечь ничком в ледяную воду ручья и проползти в отверстие. Я вышел оттуда весь мокрый; вода струилась с меня, как с тритона; я дрожал от холода так, что зуб на на зуб не попадал. Холодный и резкий ветер обдувал со всех сторон мое мокрое платье, которое от этого еще больше прилипало к телу.
Мы вытащили нашу добычу из болота, поверхность которого была покрыта тонкими слоем льда, разделили тюленя на четыре части; повесили две из них на дерево, а с другими двумя вернулись в Эпигуайт.
Наступила ночь; Мусграв и Алик еще не возвращались. Они конечно ждали нас и, должно быть, очень беспокоились о нас. Мы переменили платье, взяли с с собой маленький фонарь и пошли их отыскивать. Когда мы были подле залива уток, невдалеке от первого ручья, мы услышали крики; наши товарищи при виде нас, или скорее нашего фонаря, радостно вскрикнули. Несмотря на то, что они торопились домой, ночь их застала на берегу; они боялись идти по скользким камням или по темному лесу, и решились лучше переночевать здесь. Они показали нам место, где положили свою добычу и где решились провести всю ночь сидя, прижавшись друг к другу; они для этого выбрали огромное, дупловатое, почти свалившееся дерево; оно защищало их от дождя.
Джорж шел вперед с фонарем.
Они продрогли от холода; чтобы их согреть, мы разложили костер. Обогревшись немного, Джорж пошел вперед с фонарем, и мы вернулись в Эпигуайт только к девяти часам.
Мы открываем дверь и входим в комнату. Какая приветливая картина перед нашими глазами! Какая противоположность с тем, где мы только что были! На дворе — ночь, страшный холод, резкий и пронизывающий ветер; тут — свет и теплота. Большой огонь трещит на очаге; теплый воздух охватывает нас, зажженные лампы обливают ярким светом всю хижину.
Стол особенно тщательно накрыт, посуда, хотя и грубая, блестит безукоризненной чистотой. Посередине стоить дымящийся кусок молодого тюленя, убитого утром Аликом; Гарри, наш повар, удивительно приготовил его.
Славный Гарри! Он хотел сделать нам праздник в этот вечер, когда после отчаяния и голода довольство возвратилось к нам. Удовольствие, выразившееся на наших лицах при виде этих праздничных приготовлений, привело его в восторг.
Но мы недолго любовались этой привлекательной картиной; мы окружили стол, сели вокруг него, схватили вилки, ножи и хотели было приняться за жаркое… Один Мусграв, серьезный и почти строгий, остался на ногах. Мы поняли его, тотчас же встали, и вместе с ним стали благодарить Провидение за то, что оно исполнило нашу молитву. Могло ли оно в самом деле лучше и скорее ответить на нашу мольбу? Мы были взволнованы от избытка благодарности и счастья.
ГЛАВА XVI
Скала с пещерой. — Нас застал туман. — Путешествие в Центральную гавань. — Смородина — Невыполнимая мысль.
Стояли ужасные холода в течение трех дней, и еще три дня непрерывной бури или страшного урагана, который дул со всех сторон с необычайной силой, и казалось, каждую минуту готов поломать все деревья; вот все, что случилось в последнюю неделю.
Сегодня, 9 августа, ветер стих; небо опять ясное, и бури как будто не бывало. Алик и я, мы вздумали подняться на гору, которая страшной громадой возвышается за нашим домом. На эту гору уже взбирались наши товарищи, но ни Алик, ни я не были тогда с ними.
С трудом добрались мы до вершины, и оттуда увидели тот чудный вид, о котором с таким восторгом рассказывал Мусграв. — Тысячи вершин точно столпились и остроконечными зубцами точно лезут одни через другие; вот тут перерезала их прелестная долина, а там грозная черная пропасть, и все это точно потонуло в необозримом, спокойном океане.
В нескольких шагах от нас — вершина скалы; на ней черная пещера. Товарищи наши не успели тогда до нее добраться и мы вздумали теперь осмотреть ее. Пришлось идти по очень узкому скалистому кряжу: дорога длинная, опасная, но мы прошли ее благополучно. Вблизи эта пещера нам показалась кратером старого потухшего вулкана; одна из сторон его обвалилась, другая же совсем уцелела и полусводом нависла над пропастью. Кругом все покрыто гарью, шлаком: на менее поднятой стороне можно различить ложе потока лавы; видно, как он спустился в долину, к подножью того склона гор, который против порта Карнлея.
Мы спустились в пещеру и принялись внимательно ее рассматривать; черные, ноздреватые бока ее доказывали свое вулканическое происхождение. Все это было очень занимательно и мы радовались, что наше путешествие так удачно; но на возвратном пути нам не посчастливилось. Оставив пещеру, мы сделали почти полдороги, когда нас охватил густой туман; мы попали в облако. Положение наше становилось критическим. Мы стояли на узком гребне, боясь тронуться с места, дорожка была так узка, что ежели бы сделать неосторожный шаг, мы слетели бы в глубокую бездонную пропасть.
Но вместе с тем оставаться в этом леденящем холоде без движения было невыносимо и опасно. Если оцепенение, которое нас охватывало, окончательно отняло бы у нас силу, если мы, несмотря на всю нашу волю не поддаваться, все таки впали в ужасный предсмертный сон, тогда мы пропали бы, мы погибли бы на этой пустынной вершине. Друзья завтра пошли бы искать нас и конечно нашли, но в каком виде? Завтра должно быть они придут; но завтра уже будет поздно.
Прошло около часа с тех пор, как мы оставались в этой непроницаемой белой массе тумана, мы оплакивали свою судьбу и бранили себя за
