Крушение шхуны "Графтон" - Ф. Е. Райналь
Немного раньше четырех часов мы пристали к Эпигуайту. Ночь уже наступала.
Вечер был веселее обыкновенного; после наших классов мы начали играть; мы, как я уже говорил, продолжали заниматься обучением друг друга; после нескольких минут Джорж вышел из хижины и тотчас же вбежал назад: "Выходите поскорее, поскорее!" — кричал он.
Мы выбежали за ним; перед нами была удивительная картина. Это было южное сияние во всем своем блеске и величии. Холод был ужасный, ветер стих, белый туман исчез, и небо было совершенно ясно. Звезды бледнели перед снопами разноцветного огня, которые выходили из-за линии горизонта; потоки света, беспрерывно волнуясь, поднимались к зениту и мелькали, и сверкали, как молнии. На юге сияние не прекращалось ни на минуту. Тут неподвижно стоял постоянный светлый круг матового цвета, из которого во все стороны лучами выходили огненные змеи.
Мы не могли налюбоваться на это сияние. Как такое величественное зрелище действует на душу и успокаивает сердце и ум! При подобных величественных явлениях природы забываешь свои мелкие несчастья и только думаешь о величии и силе Творца.
Ночью произошло еще другое, не менее поразительное явление. Мы вскочили с постелей от подземного удара. Землетрясение было от с.-с.-в. к ю.-ю.-в. При этом был странный подземный шум; казалось, будто тысяча телег с громом катятся по наклону скалы. Землетрясение продолжалось около десяти или двенадцати секунд; наши кровати, столы и весь дом наш качало в разные стороны. Мы холодели от ужаса.
Несколько горящих поленьев выбросило из очага на пол; мы тотчас же положили их обратно в печку. Мы не ложились больше спать, а сели кружком подле очага, взяли библию и прочитали из нее несколько мест, нарочно выбирая те, в которых говорится о милосердии Божием, о Его благости ко всем, и особенно к человеку, которого Он любит, как Отец:
"Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив."
"Не по беззакониям нашим сотворил есть нам, ниже по грехом нашим воздал есть нам."
"Яко на высоте небесной от земли, утвердил есть Господь, милость свою на боящихся Его{4}."
"Егда забудет жена отроча свое, еже не помиловати исчадья своего; аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебя, глаголет Господь{5}."
„Горы преставити и холмы твои не предвинутся; тако ниже, яже от мене к тебе милость оскудеет, ниже завета мира твоего преставится: рече бо милостив Господь{6}."
Мы взяли Библию и прочитали из нее несколько мест.
Эти слова, которые так относились к нам и несчастью, которое мы только что перенесли, доставили нам утешение и возродили в нас надежду на лучшую будущность.
ГЛАВА XIV
Поездка в восточный пролив. — Открытие старого лагеря. — Осколки корабля, выброшенные на берег.
У нас теперь настали почти самые короткие дни. Солнце не восходит раньше половины девятого, и заходит между тремя и четырьмя часами пополудни.
С некоторого времени привычки наши изменились. Вместо того, чтобы вставать, как мы вставали прежде, в шесть часов и идти в лес за дровами, перед завтраком, мы лежим теперь в постели до половины восьмого. Только один из нас, дежурный, встает раньше других, чтобы развести огонь на очаге и приготовить завтрак.
Понеделник, 11-е июня. Очень холодно; утро чудесное, и море довольно спокойно.
В пять часов утра Алик проснулся раньше обыкновенного и вышел посмотреть, какова погода. Потом он бросил несколько поленьев в почти потухающий огонь, разбудил Мусграва и сообщить ему о состоянии атмосферы, которая позволяла выехать в залив.
Постоянное движение в хижине, огонь, который весело трещал на очаге, разбрасывая во все стороны тысячу искр, пламя, разгоравшееся и поднимавшееся с треском в трубу, и голоса наших товарищей, разбудили нас раньше обыкновенного.
"Ну, друзья, — сказал Мусграв, который сам удостоверился в состоянии погоды и неба, — вставайте, и скорей в дорогу! Погода отличная; теперь очень удобно спустить лодку на воду. Мы поедем в восточный пролив, там мы скорей всего найдем что-нибудь съедобное и возобновим нашу провизию. Пора об этом подумать, а то нам скоро придется голодать."
Мы тотчас же вскочили с своих постелей, набросили на себя платье, вымылись в ручье и выпили понемногу вчерашнего бульона; Алик его разогрел; все это было сделано в несколько минут. Мы сошли на берег.
Алик и Джорж несли большой котел, наполненный горячими пеплом, на который мы положили несколько горевших головешек. Котел с пеплом и головнями поставили в лодку и пошли за куском паруса "Графтона", который должен были служить нам палаткой в случае, ежели бы нам пришлось опять заночевать вдали от своей хижины.
Мусграв напал на счастливую мысль взять с собой огонь. Утро было очень холодное, и этот небольшой очаг нас довольно порядочно согревал.
С севера поднимался легкий ровный ветер; мы очень обрадовались ему; такими образом мы могли по крайней мере поднять парус и подвигаться без гребли.
На рассвете мы приехали к Замаскированному острову с надеждой найти какого-нибудь запоздавшего тюленя. Напрасно обходили мы его по всем направлениям: мы не нашли решительно ничего. Нужно было ехать дальше.
Рассвело совершенно. Мы поплыли по узкому проливу, который отделяет маленький остров от главного, потом завернули за мыс, похожий на полуостров, и вошли в восточный пролив. Вскоре, на расстоянии двух кабельтовых от мыса, за который мы прошли, вдоль по северному берегу пролива мы открыли другой маленький пролив; мы смело вошли в него. Так как ветер в этом проливе был для нас совершенно противный, то мы сложили парус и взялись за весла. Минуть через десять мы вошли в прелестный маленький залив, со всех сторон защищенный скалами; тут могли бы спокойно и удобно стоять на якоре три или четыре корабля. При входе в залив глубина воды была около шести сажень; дно — смесь песка и ила; потом ближе к берегу глубина залива постепенно становилась мельче и, наконец, у берега было всего только три сажени глубины; тут в залив впадают два светлых ручья.
Мы пристали к земле, вытащили лодку на берег и нашли, прямо против средины залива, довольно широкую просеку, покрытую обрубленными пнями; очевидно, что только топор и человеческая рука могли это сделать, и что люди были
