Крушение шхуны "Графтон" - Ф. Е. Райналь
Вскоре, в самом деле, они вернулись; каждый из них нес на спине какую-нибудь часть тюленя. Обратный путь был очень труден. Охотники должны были идти вдоль берега, чтобы не проходить опять по густому лесу. Они то входили в воду по пояс, огибая крутой и скалистый берег, то с ношей за спиной взбирались на крутые скалы. В первом случае, сильный прибой грозил сбить их с ног и унести в море, в другом — сорваться с уступа в бездонную пропасть. К счастью, все обошлось благополучно. Они без приключения дошли домой, согнутые под тяжелой ношей; морская вода струилась с их измокшего платья, выпачканного еще дымящейся кровью животного.
Товарищи вымылись чистой водой ручья, обсушили платье перед костром и сели за завтрак, который я им приготовил. После завтрака Мусграв, Джорж и Алик, пользуясь отливом, пошли к "Графтону", чтобы взять вещи, которые мы не могли захватить с собой.
В это время Гарри и я занялись хозяйством. Мы для просушки на солнце вынесли из палатки всю нашу провизию, инструменты, доски, на которых мы спали, одним словом все, что измокло в морской воде или от дождя; потом под навесом по самой середине разложили большой костер, чтобы осушить землю и сделать наше жилище хоть немного удобнее.
ГЛАВА VI
Голубые мухи. — Наши птицы. — Первое тюленье жаркое. — Проект постройки хижины. — Общая молитва.
На Аукландских островах водится несметное количество больших голубых мух. Он не так нежны, как наши европейские мухи, легко переносят холод и живут круглый год. Даже зимой они продолжают класть яички, из которых выводятся личинки; особенно много их бывает во время сильных дождей, туманов или сырой погоды, а так как сырость, туманы и дожди постоянны на Аукландских островах, то эти острова для мух — истинный рай. Личинки их преимущественно водятся в кусках гнилого дерева, в сердцевине гниющего папоротника или какого-нибудь помятого растения; особенно на местах, где тюлени лежали, они просто кишмя кишат.
Эти отвратительные насекомые нас преследовали ужасно, и мы брали всевозможные предосторожности, чтобы их не тревожить. Большое количество голубых мух влетало в нашу палатку, и везде положили свои яйца; по мере того как Гарри выносил вещи из палатки, мухи целой тучей поднимались и, не вылетая на воздух, садились на внутренние стенки палатки. Когда огонь быть разложен и дым наполнил всю палатку, мухи залетали еще сильнее, закружились с нестерпимыми жужжанием и, наконец, вылетали вон.
Благодаря этими отвратительными насекомым, к нам прилетали чудесные птички. Они летали вокруг нас и садились на кусты подле самой палатки.
Первый прилетел к нам маленький голубой robin с сероватой грудкой, с красными пятнышком посередине. У птички был звонкий, чистый и серебристый голосок. Несколько таких птичек собирались перед входом палатки и на полу ее; они грациозно склоняли головки на сторону, внимательно на нас смотрели блестящими глазками и следили за всеми нашими движениями. Они с жадностью глотали голубых мух, ловили их на лету, хватали с наших платьев и даже пальцев.
В соседнем лесу водились еще зеленые попугаи с красной головкой; мы удивлялись, каким образом живут здесь эти южные птички на сыром и холодном острове. Они встречаются по большей части в тропических странах. Наши попугаи, казалось, были вполне довольны своей судьбой. Может быть их занес сюда какой-нибудь ураган с Новой-Зеландии. Они поселились в вечнозеленых кустах Аукландских островов, нашли бесчисленное множество семян для пищи и акклиматизировались.
Самая обыкновенная и, вместе с тем, интересная птица, которая живет на Аукландских островах — зелено-коричневого цвета сверху и желтоватого снизу, она — насекомоядная. Ростом она не больше канарейки, и точно такая же веселая певунья. Все равно, хорошая ли, дурная ли погода, она поет не переставая. Когда мы проходили по лесу, то эти птицы летали вокруг нас или садились на деревьях. Пение кругом нас не умолкало. Эти милые птички расправляли свои перышки, взглядывали друг на друга и выводили звонкие и мелодические нотки. Иногда, чтобы заставить их петь еще больше, я начинал свистать; тогда все птички пели разом, так что казалось, будто находишься в птичнике. Еще видели мы какую-то черную птицу величиною с дрозда: перья на шее длинные, как у петуха, и образуют пушистый ошейничек. Перышки ошейника с бронзоватым отливом; спереди, на грудке два белых легких пера, которые походят на манжеты, и потому дают ей сходство с англиканским священником.
Этих перелетных птичек преследует с яростью что-то в роде европейского сокола, очень часто встречающегося на Аукландских островах. Мы видели этих хищных птиц подле берега на сухих деревьях; они сидели обыкновенно по двое вместе, неподвижные и молчаливые; головы их совершенно уходили в плечи, и только зоркий глаз смотрел на все окружающее.
Посредством дыма мы освободились наконец от тучи докучливых мух и занялись тюленем. Это было годовалое животное, оно весило около ста кило. Кожа его, которую принес Мусграв, была покрыта короткой и гладкой шерстью коричневато цвета с серебристым отблеском. Гарри рассучил веревку на несколько концов, взял часть животного и привязал к изогнутой ветке дерева; подле повешенного куска я развел огонь и поворачивал жаркое к огню небольшой палочкой, которую вырезал в лесу; к обеду наше жаркое было готово.
Я развел огонь и поворачивал жаркое к огню.
К полудню товарищи вернулись; они принесли с собой компас "Графтона", некоторые из парусов, все что успели захватить с собою из столовых и кухонных принадлежностей, большой железный котел и наши сундуки. Кроме всех этих вещей, они привезли бочки и оставили их на берегу, но так, чтобы их не унесло приливом.
Через несколько минут мы сидели кругом нашего жаркого на досках перед входом в палатку. Черное, грубое, сальное и вонючее мясо тюленя нам показалось очень дурным кушаньем, но чтож делать, мы должны были привыкать к нему. Ежели мясо молодого тюленя было нам отвратительно, каково же будет есть старых тюленей? А это будет наверное: потому что нам придется есть то, что попадется под руку.
Когда мы пообедали, то открыли наши сундуки и вынули оттуда вещи и стали их сушить. К счастью, мой порох не подмок; он был закупорен в жестяные ящики, по фунту в
