Крушение шхуны "Графтон" - Ф. Е. Райналь
Целый час! Это очень короткий срок тому, кто проводит его в спокойной, обыденной жизни! Но в страшном положении, в котором мы находились, ожидая, что вот-вот ураган нас сорвет с палубы и сбросит в бурное море, где нас тотчас же потопят волны или убьет остроконечной скалой! О, с какой ужасной медленностью тянутся тогда минуты!
Лишь только рассвело, мои товарищи вышли из под импровизированной палатки, чтобы взглянуть, что делается вокруг. Ветер бушевал все также яростно, дождь лил ливмя, время от времени налетал сильный шквал, высоко поднимал могучие зеленые волны, срывал с них белую пену и уносил их высоко вверх, как белое облако. По обе стороны шхуны крутилось и пенилось разбушевавшееся море и тысячью волнами разбивалось о береговые скалы: мы не далее пятидесяти метров стояли от берега. В узком месте, которое нас отделяло от земли, море не так волновалось; "Графтон", теперь почти обломок, загораживал, как барьером, это узкое пространство воды от бушевавших волн, которые, разбиваясь об его крепкие бока, с шумом уходили назад в море.
Нам оставалась наша лодка (длиною в четыре метра, в полтора метра ширины, и в полметра глубины), построенная из толстых кедровых досок. Как все корабельные шлюпки, она была привязана крепкими канатами на своем обыкновенном месте. Хотя лодка была не особенно прочной постройки, но до сих пор нисколько не пострадала от бури, потому что была перевернута килем вверх, и таким образом представляла крепкий свод, который не могли разбить морские волны. Надо было отвязать ее и спустить на воду, чтобы нам доехать до берега. Это было очень опасно, но было единственным средством к нашему спасению; "Графтон" каждую минуту мог разбиться вдребезги от напора разъяренных волн, которые с яростью бросались на несчастную шхуну.
Моим товарищам удалось спустить лодку за борт; никаких несчастий при этом не произошло, и ограничилось несколькими неважными ушибами. Через минуту лодка плавала подле нас под прикрытием корабля.
Я просил, чтобы меня оставили на шхуне, потому что я сам походил на обломок корабля, который бросали товарищи. Но они не хотели меня слушать. Они положили в лодку часть вещей, которые накануне вынесли на палубу, помогли мне сойти и потом уже сами разместились на скамейках.
Мусграв взял самый длинный канат из тех, которые у нас были на корабле, и один конец привязал к одному из концов борта "Графтона" и понемногу развертывал канат до тех пор, пока мы не подъехали довольно близко к береговым скалам. Тогда он привязал канат к корме лодки, так что, несмотря на сильный ветер и волны, которые ее несли к берегу, она оставалась неподвижной. Потом Алик взял другую веревку, одним концом привязал к носу лодки, другим концом обвязал свою талию и бросился в волны.
Это было ужасная минута! От ловкости и силы Алика зависело наше спасение. Но Алик только казался апатичным, а вместе с тем был чрезвычайно энергичен и, как большая часть своих соотечественников, отлично плавал. Море волновалось и бушевало вокруг него, но мы видели, что он плыл совершенно спокойно; вот одна громадная волна разбилась о берег, в туже минуту Алик в два могучих удара был уже подле острой скалы, он вскочил на нее и уцепился за нее руками. Волна отхлынула назад, и прежде чем новая успела набежать на скалу и оторвать Алика, он был уже на другой, более высокой скале, тут волны не могли уже его достать. Через мгновение он привязывал веревку к крепкому дереву на берегу.
Он вскочил на скалу и уцепился за нее руками.
Туго натянутая веревка довольно круто спускалась от дерева к маленькой лодке. Посредством блока, в который была пропущена вторая веревка, один конец которой прикреплялся к лодке, а второй был брошен Алику, мы переслали ему сперва просмоленный холст. Алик развесил его в виде палатки. По мере того, как мы присылали ему различные вещи по веревке, он устанавливал их под ней. За вещами пришла моя очередь. Мусграв посадил меня на свою спину, привязал к себе, схватил блок и бросился в воду.
Мы были несравненно тяжелее всех предыдущих тюков и веревка сильно опустилась, но все таки мы оставались над водою. Нам приходилось подниматься вверх по веревке, это было чрезвычайно трудно и опасно. Была минута, когда Мусграв, изнемогая от усталости, готов был бросить веревку; мы были связаны, и непременно оба погибли бы; к счастью, Алик поспешил к нам на помощь и почти стащил нас на скалы.
Мы были связаны, и непременно оба погибли бы.
Наконец Джорж и Гарри тоже присоединились к нам. Лодку мы оставили пока на волнах между веревками.
Так как в лодке могло поместиться только небольшое число вещей, то мы и взяли с собою самые необходимые. Остальные остались на палубе "Графтона", прикрепленные к люку и закрытые просмоленным холстом. Это было: несколько мешков с солью, ящик Мусграва с географическими картами, инструментами, необходимыми для навигации, и большая часть его вещей; потом мой ящик, в котором находилось также мое ружье и секстант, еще ящик, куда мы сложили различные хозяйственные принадлежности: тарелки, ножи, вилки и т. д., которые мы употребляли за столом в каюте; кроме того у нас был большой железный котел, назначенный для топки тюленьего жира.
С собой мы взяли конечно лучшую часть остававшейся провизии: бочонок сухарей, весивший около двух пудов с половиной, бочонок с десятью фунтами муки, два фунта чая и три Фунта кофе в жестяных ящиках, около десяти фунтов сахара, немного солонины, состоявшей из пяти кусков говядины и двух кусков свинины, почти фунта перца, полбутылки горчицы, немного соли, шести фунтов табаку, принадлежавших Мусграву и мне; мы его разделили поровну, между собой; с нами был еще маленький железный чайник, в котором наш повар Гарри обыкновенно кипятил воду.
ГЛАВА V
Отчаяние. — Наша стоянка. — Битва между морскими львами. — Мы убиваем одного из них.
Ветер продолжает дуть с той же силой, дождь ни на минуту не прекращается.
Мы промокли до костей еще накануне и дрожим от холода и сырости. Нам приходит на мысль развести огонь, но как это сделать? Ни у кого из нас нет кремня. Вдруг Гарри радостно вскрикивает. Он нечаянно нашел в кармане небольшую коробочку спичек. Но, увы! Морская вода попала в карманы и все спички вымокли. Между тем Джорж пошел в кустарник
