Хлеб печали - Станислава Радецкая
- Почему же вы не стали искать ее сразу после затянувшегося молчания? – спросил Руди.
- Я начал! Первым делом я вернулся домой, но никто не мог сказать мне, куда она уехала вместе с моим младшим братом. Моя мать, знаете ли, суровая женщина. Настоящий кремень. Если уж она что решила, так ее ничто не заставит свернуть с пути, и лишнего она болтать не будет.
- Тогда почему вы думаете, что она здесь?
- На то есть две причины, - охотно пояснил его собеседник. Но, прежде чем начать говорить, он подозвал слугу и потребовал себе пива. – Для начала, меня нашел мой брат. Он рассказал, что нашу мать и мою племянницу - его дочь - преследуют якобы за ведьмовство, но он отнюдь не силен в географии и оттого не смог мне толком объяснить, где и как их найти, перепутав название этого города. Я потерял больше месяца, плутая вокруг гор. А потом до меня дошли дикие слухи, будто в здешних окрестностях поселился оборотень-людоед! – он громко хлопнул по столу ладонью. – И будто местные судьи вели розыск ведьмы, которая якобы его вызвала и находилась с ним в дьявольском союзничестве! Так вот, как мне удалось узнать, они нашли мою мать. Пытали ее и приговорили к казни. Я слышал, что она должна была свершиться несколько недель назад, но в последний миг ее похитил зверь, и с тех пор она пропала. Так вот, я приехал удостоверить, что моя мать – честнейшая женщина, в жизни не касавшаяся никакого чернокнижья. Кстати, у меня достаточно денег, если этим судьям понадобится плата за содержание в тюрьме или что-то в этом роде. У меня есть грамоты от папы и от императора!
- Как зовут вашу мать? – спросил Руди, уже зная ответ.
- Госпожа Магдалена Флайберг, - ответил тот с готовностью. – Неужели вы ее знали?
- В некотором роде, - во рту у Руди стало кисло, будто он раскусил лимон. - Вам нужно найти барона фон Рингена. Правда, он не так давно уехал. Спросите у здешнего епископа, он должен знать куда. Я уверен, что барон фон Ринген позаботился о вашей матери и о вашей племяннице.
Он поглядел на письмо, лежавшее перед ним. Немой укор.
- Если вас немного утешит, то с нее сняты все обвинения. И страдания за перенесенные пытки будут оплачены.
- Вот это добрая весть! – воскликнул сын Магды, и его глаза заблестели. На радостях он принудил Руди выпить с ним за их здоровье и долголетие, а затем устроил настоящий пир, заставив слуг вынести на столы все, что было в трактире; пир не только для них двоих, но и для всех, кто в тот час оказался здесь. Сын Магды выставил бочку вина и бочку водки, и его поступок был встречен громогласными криками одобрения. «Каждый глоток должно пить за здоровье и процветание госпожи Магдалены Флайберг», - предупредил он, и люди с радостью прикладывались масляными губами к краю черпака, восхваляя Магду и до питья, и после: женщины и мужчины, старики и дети – в трактир набилось так много народу, что хозяин едва успевал их рассаживать и разнимать, если начиналась ссора.
Руди наблюдал за этим недолго. Воспользовавшись суматохой, пока сын Магды объяснял каким-то девицам, кто такая госпожа Магдалена Флайберг, он спрятал свое драгоценное письмо, поднялся, оставив недопитое пиво на столе, и пошел к выходу.
- Постойте же! - услышал он уже у самых дверей. Сын Магды догнал его, расталкивая гуляк. Он уже порвал кружева на своем камзоле. – Скажите мне, как вас зовут, господин! Когда я найду свою мать и отвезу ее домой, для меня будет честью пригласить вас, как доброго вестника, и отпраздновать наше воссоединение.
- Не думаю, что она будет рада, - ответил Руди.
- Но все же?
- Я тот судья, что приговорил ее к казни, - без улыбки сказал он и увидел, как лицо его нового знакомого переменилось и отвердело. Он посмотрел на Руди уже без всякой симпатии, оттолкнул навалившегося на него стеклодува, а затем без слов прощания развернулся и ушел к бочонку с вином, где раздавался смех и крики: «За госпожу Магдалену!». Руди помедлил, глядя ему вслед, глубоко вдохнул и вышел на свежий воздух.
Эпилог. После осады
Осенью 1683 года Руди подъезжал верхом к стенам Вены. Вытоптанная земля, разрушенные и сожженные дома, искалеченные, прореженные сады – осада закончилась совсем недавно, и двух недель не прошло. На крепостных стенах, в оспинах после пушечных обстрелов, виднелись фигурки людей и солдат; они таскали камни, заделывали пробоины и прорехи, восстанавливали укрепления на случай, если отогнанные турки решат вернуться и взять реванш. Работали они без устали, и Руди казалось, что Вена издалека похожа на большой муравейник.
- Купите верблюда, господин! – весело окликнул его старик-крестьянин в меховой жилетке, прижимая к груди охапку сена. – Отдам занедорого. В хозяйстве-то они без толку, а едят много.
- Зачем мне верблюд?
- Говорят, турки на них верхом ездят, - охотно пояснил старик. – Я-то сам не видел, куда мне! Но сосед рассказывал, выглянул из землянки, чтоб за водой сходить, а там они несутся, горбатые как черти. Хотя может это черти и были, - задумчиво сказал он, сдвинув густые, клочкастые брови. – Турки-то разве сами не дьяволы?
