Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов
– Пессимистично, – негромко заметил Кристиан Рудольф Де Вет.
– Нет, реалистично, – пристально взглянул на него Коос.
– Надо исправлять ситуацию! – предложил Луис Бота. – Нельзя просто так складывать лапки и ждать, когда тебя раздавят, как жука.
– Поздно. Пока был единый фронт, это было осуществимо, но сейчас…
– А не страх ли смерти у вас в глазах, господа? – намеренно провоцировал остальных Бота.
– Умереть я могу хоть сейчас, – взялся за рукоятку своего пистолета Де ля Рей, – не во мне дело. Нажать на курок силы воли у меня хватит, даже несмотря на то, что с самоубийцами Господь не церемонится.
– Тогда что же вас удерживает, дорогой генерал? – гнул свою линию Луис.
– Месяцы назад я взял ответственность за тысячи людей. Мы с девизом «Свобода или смерть!» шли освобождать свою землю. Я не могу просто так бросить этих людей.
– Так, может быть, их объединить, наладить связь, обеспечение? – предложил Кристиан Рудольф Де Вет.
– Каким образом? – поинтересовался Де ля Рей. – Пока гонец домчится от одного отряда к другому, положение дел может измениться.
– Причём кардинальным образом! – поглаживая густые усы, уверил других Бота.
– Тем более, – поддакнул ему Кристиан Рудольф.
– Если глядеть дальше, то и средства, и обеспечение у нас уже на исходе, – немного поморщившись, заметил Коос.
– Вдобавок, наш уважаемый президент до сих пор в Европе и надо полагать, что дела с новыми пожертвованиями на наши нужды у него из рук вон плохи, – внёс очередную ложку дёгтя Бота.
– Из этой перепалки я делаю выводы, что все более или менее готовы к переговорам? – обведя всех глазами, уточнил Де ля Рей.
Тишина была ему ответом. Ни чёткого «да», ни однозначного «нет». Никто не хотел, чтобы его имя в дальнейшем ассоциировалось с принятым решением.
– Тогда надо выработать единую позицию! – оценив всеобщее молчание, предложил Коос.
– Надо, – еле слышно сказал Кристиан Рудольф.
– Но хоть какие-то условия мы будем выторговывать или же безропотно подпишем бумагу? – поинтересовался Бота.
– Конечно, выдвинем.
– Итак, что будет первым?
– Чтобы нам гарантировали самоуправление! – отчеканил Де ля Вет.
– Согласен. Дальше?
– Великобритания должна уплатить компенсацию за все сожжённые фермы, рудники и шахты, – добавил свою позицию Бота.
– Обязательную амнистию всем, кто участвовал в боях против Великобритании, – потребовал Кристиан Рудольф…
– Обязательно, – согласились двое других генералов.
– Англия не должна предоставлять политических свобод цветному населению, – предложил Луис.
– Безусловно! – согласились другие.
– Всё? – поинтересовался Де ля Вет.
– Не густо, но для первого раунда переговоров хватит, чтобы обозначить англичанам нашу позицию, – высказал вслух общую мысль Бота.
– С такими требованиями мы хоть как-то сохраним лицо, – отбросив всякую стыдливость, ответил Коос.
– Что верно, то верно! – почти хором согласились его соратники.
– Можно накрывать на стол, – сказал Коос темнокожему слуге, отослав его взмахом руки.
– В самый раз! А то уже в животе мартышки начинают скакать, – обрадовался Кристиан Рудольф.
– Когда встреча? – между прочим поинтересовался Бота.
– Думаю, что в конце марта – в начале апреля, – определил временные рамки Де ля Рей.
– Тянуть не стоит. Повторюсь, но отныне каждая жертва лишняя, – сказал Де ля Вет, уже явно сидя за обеденным столом.
– Раз вы, господа, уже определились со своими шагами, – тихо сказал молчавший до этого четвёртый, – то что делать с Европейским легионом и остальными добровольцами, воевавшими на нашей стороне? Я не услышал из ваших уст ни одного слова, ни одного предложения.
Генералы, слишком сосредоточенные на том, как сохранить своё лицо, молчали. Опять же, вставал вопрос: с кем конкретно свяжут это крайне непопулярное решение? Как ни странно, но храбрецы в бою, проявлявшие необычайную изворотливость ума, мгновенно принимающие верное решение, привыкшие действовать прямо, быстро и напористо, в обычной жизни стихали, терялись. Мирная жизнь, лишённая простого понятия «свой – чужой», казалась им чем-то невероятно сложным. На них почему-то начинала давить огромная, по их мнению, ответственность. Таким людям, имеющим гордую, несгибаемую военную выправку, редко удавалось проявлять дипломатическую гибкость.
– Тогда я буду вынужден официально прекратить сопротивление, уничтожить знамя, которое я получил из рук Максимова, и ликвидировать Европейский легион, – вынужденно прерывая затянувшуюся паузу, с белым перекошенным лицом произнёс генерал Блинхорт.
– Н-да, – вырвалось у Де ля Вета.
– А не поспешно ли? – спросил Коос.
– Как уже заметил господин Де ля Вет, с этого момента жертвовать жизнью за свободу несвободных излишне. Я отдам приказ немедленно. А там: «Спасайся кто может!» и «Бегите отсюда без оглядки!».
– Что же с вами со всеми будет?
– Кто захочет – домой, кто захочет – останется на этой благословенной земле, – ответил Блинхорт.
– В вашем голосе сквозит обида, – заметил Коос.
– Отнюдь, но присутствовать при капитуляции – это не лучшее занятие. По крайней мере, для меня.
– Капитуляции? – вспыхнул Бота.
– Свобода с примесью позора – это уже не свобода!
– Обстоятельства иногда складываются выше наших желаний, – попытался смягчить формулировки Де ля Вет.
– Жить можно двумя способами: либо над обстоятельствами, либо под ними. Второе – во всём цивилизованном мире называется проституцией!
– Что вы себе позволяете, господин Блинхорт, – повысил голос побелевший Бота.
– Позволяю то же, что и вы, господа! Предаю всех тех, кого мы позвали сражаться за идеалы свободы! Плюю на память тех, кто сложил ради нашего благополучия головы, тех, кто обагрил нашу землю своей кровью. Предаю их мечты о царстве свободы и равенства. Предаю память своего командира фехтгенерала Максимова и многих других. Честь имею, – выпалил Блинхорт, отвечая всем на последнюю реплику. Церемонно кивнул головой, на прямых ногах развернулся и удалился. Некоторое время его шаги эхом разносились по анфиладам комнат, но скоро затихло и оно. Генералы недоуменно переглянулись между собой.
– Но ведь наш план – лучший выход из создавшейся ситуации? – то ли спросил других, то ли убеждал себя Луис Бота.
– Безусловно, – кивнул Кристиан Рудольф.
– А чего тогда он? – продолжил Бота.
– Современную молодёжь никогда не поймёшь. Мне лично сложно понять их резоны. Особенно меня раздражает их юмор, – подвёл итог дискуссии Де ля Вет.
– Стол накрыт! – огласил неслышно вошедший слуга. Генералы с явным удовольствием проследовали из кабинета в гостиную.
Март 1902 года. Санкт-Петербург
В воздухе витал аромат тончайших французских духов и запах дорогого табака. Зал Санкт-Петербургского окружного суда был переполнен народом. Все места внизу были забиты. Как говорят в театре – полный аншлаг! Среди избранных сидели представители высшего света: блестящие офицеры Собственного Его Величества Конвоя, множество разукрашенных и разодетых дам в вычурных парижских нарядах, высший судебный персонал, знаменитые адвокаты, среди которых привлекал к себе внимание Александр Леонидович Фирсанов. Те, что были попроще и поплоше, расселись на хорах. Причём людей в зал
