Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов
Когда зал был полон и фигуранты были на своих местах, доступ публики прекратили и двери закрыли наглухо.
– Встать, суд идёт! – громко произнёс секретарь.
Публика зашелестела одеждой, захлопали поднимающиеся сиденья, и в зал, в расшитом золотом мундире, со всеми полагающимися атрибутами, вошёл председательствующий господин Камышанский. Он поднялся на подиум, на котором стояли кресло с высокой резной спинкой и огромный стол, крытый зелёным сукном, за которым судья сразу потерялся. За его спиной возвышался ростовой портрет императора Николая II. Судебное заседание велось без присяжных заседателей.
– Слушается дело подполковника запаса Максимова Евгения Яковлевича, обвиняемого по части первой статьи 1503 уложения о наказаниях: нанесение ранения, повлёкшего за собой смерть потерпевшего. Истцы от имени Витгенштейна Александра Фердинандовича в зале. Ответчик на месте! – громко объявил секретарь.
– Обвиняемый, встаньте! – потребовал судья.
Со скамьи, отделённой от зала деревянной балюстрадой с пузатыми деревянными балясинами, поднялся Евгений Яковлевич, одетый в гражданский неброский костюм. Продублённая африканским солнцем и ветрами смуглая кожа эффектно оттенялась сединой волос и клиновидной бородкой.
– Вам ясна суть обвинения? – задал вопрос Камышанский.
– Да, ваша честь.
– Кем вы являетесь?
– Евгений Яковлевич Максимов, подполковник запаса, проживаю в Санкт-Петербурге, женат и имею детей. Источником дохода является занятие литературой, ваша честь.
– Вы признаёте себя виновным?
– Нет, ваша честь! Обид князю Витгенштейну я не наносил. Действовал согласно высочайше утверждённым правилам 1894 года: принятие офицером запаса вызова на дуэль не является нарушением закона.
– Обвиняемый, садитесь! – закончил задавать первые вопросы судья и кивнул секретарю. Тот поднялся и громко объявил:
– Начинаем допрос свидетелей. Защита вызывает Констанс Краво!
Открылись широкие двустворчатые двери, и в зал, под пристальным вниманием присутствующих, вошла молодая женщина, весьма приятной наружности, одетая с французским шиком, но в тёмные тона. На голове кокетливая модная шляпка с вуалью, прикрывающая верхнюю половину лица. Было в этом что-то нарочитое, будто бы она потеряла близкого родственника или мужа. Хотя ей всего лишь приходилось оправдываться за своих подруг, которые давно исчезли из города. Женщины в зале придирчиво осматривали и вполголоса обсуждали её наряд. По их мнению, она серьёзно переборщила с покроем и цветом.
– В связи с тем, что мадам Краво не владеет русским языком, – объявил адвокат истца, – общение с многоуважаемым судом она будет вести с помощью переводчика.
Из торопливого, зачастую очень сумбурного рассказа, потребовавшего массу уточняющих и дополнительных вопросов, выходило: 15 июля 1901 года она, Краво, и её подружки Мюге, Грике и Бера после милой прогулки по Шувалову посетили ресторан на станции, где во время обеда позволили себе шампанского, но пили нормальную порцию. Это сообщение вызвало в публике смех, особенно на хорах. После барышни на поезде отправились по Финляндской железной дороге в Санкт-Петербург. В пути встретили своего знакомого. Им оказался сотник Собственного Его Величества Конвоя, светлейший князь Александр Витгенштейн. Князь заказал ещё шампанского. После чего они стали весело и мило общаться. На шум из соседнего отделения появился мужчина, одетый в штатский костюм. Мюге громко предположила, что сабельный шрам на его лице – это, скорей всего, не боевое ранение, а следствие неудачной езды верхом в подпитии. И, может быть, он красовался ради женщины. На её беду подполковник хорошо, до нюансов, знал французский. Максимов вспыхнул, резко ответил Мюге и толкнул дверь, которая ударила по руке одну из француженок. Князь вынужден был вступиться, и между мужчинами произошла пикировка, суть которой Краво не поняла. Но по тому, как оба побледнели, было ясно – разговор перерос во что-то неприятное. Максимов ушёл в дальний конец вагона. Мюге поинтересовалась: неужели князь так просто спустит нахалу обиду? Когда поезд остановился, князь выскочил на платформу и обменялся несколькими репликами с Максимовым. О чём именно говорили мужчины – она не слышала, но запомнила, что в воздухе мелькнула чья-то визитная карточка. Более, до сего дня, Максимова она не видела. И бедного князя тоже. А утром у всех женщин дико болела голова. Шампанское такой коварный напиток.
Хоры приветствовали это замечание смехом и аплодисментами. Судья потребовал тишины, пообещав в противном случае удалить публику с хоров из зала. Наверху сразу затихли.
Поскольку больше ничего путного от Краво добиться не удалось, её посадили в зале. Следующим вызвали одного из секундантов – хорунжия Конвоя, князя Амилахвари. Молодцеватый, горбоносый, набриолиненный мужчина восточного типа, с ниточкой ухоженных усов. В форменной черкеске с серебряными газырями.
Перекрёстный допрос князя обеими сторонами показал: француженки, к сожалению, уже давно заработали себе специфическую репутацию, но это никому не давало права относиться к ним свысока. Ссора из-за них не украсила ни князя Витгенштейна, ни его оппонента, но что сделано – то сделано. Получив разрешение от командира конвоя генерала барона Мейердофа, светлейший князь доверил ему, князю Амилахвари, и сотнику Логвинову быть секундантами. Оба, не раздумывая, согласились. Честь мундира Собственного Конвоя превыше всего! Они направились к господину Максимову для того, чтобы передать вызов на дуэль. Тот его принял. Как и положено, секундантами были предприняты попытки к примирению. Господин подполковник даже написал письмо следующего содержания: «Ваша светлость, князь А.Ф., вы изволили меня почтить вызовом… Секунданты находят возможным примирить нас… Я приношу вам искреннее сожаление по поводу происшедшего». Но эти строки не удовлетворили Витгенштейна и он потребовал, чтобы извинения были принесены именно за «неподобающее поведение». Но неприемлемым это уже посчитал Максимов. Тогда 31 июля были выработаны условия дуэли: оружие – пистолеты, дистанция – двадцать пять шагов, участники производят по одному выстрелу. Стрелять по желанию, в промежуток четырёх секунд, во время счета: «Раз… Два… Три… Стой!» Господин Максимов избрал секундантами отставных генерал-майора Вишневского и полковника Меженинова.
Около восьми часов вечера на станции Стрельна Балтийской железной дороги и произошла дуэль. К великому сожалению свидетеля, светлейший князь никогда не был хорошим стрелком, хотя выстрелил первым, после команды «Раз!». Пуля срезала ветку серьёзно в стороне от левого плеча господина Максимова. На счёт «Два!» подполковником был сделан ответный выстрел. Ответчик поначалу метил в грудь, но в последний момент опустил ствол. Князь пошатнулся и упал. Ранение было в живот.
Третьим давал показания сотник Логвинов. Это был пышущий здоровьем, крупный мужчина с русыми кудрями. В зал он явился тоже в форме Конвоя. О ситуации он узнал только 17 июля. При
