Бернард Корнуэлл - 1356
Всадники спустились в долину, перебрались через ручеёк и стали подниматься наверх по пологой стерне. Деревья закрывали горизонт на севере и западе. Капталь оторвался от группы и первым взлетел на гребень в дубовую рощицу. Последовав за ним, Томас обратил внимание на то, что гряда низких холмов севернее кишит отступающими солдатами. Что за чёрт? Неужели, пока эллекины с капталем совершали обходной манёвр, французы успели потерпеть поражение? Но каким образом они тогда успели убраться так далеко?
Ящерка прыснула из-под копыт жеребца. Хорошее предзнаменование или нет? Томас вспомнил высушенную собачью лапу, которую некогда носил на шее, любопытствующим охотно объясняя, что это — мощи святого Гинфорда, собаки, канонизированной церковью. Как можно было возвести в ранг святого обычного пса? Томас перекрестился, с беспокойством подумав, что не исповедался перед битвой и отпущения грехов не получил. Убьют — и привет, преисподняя! Он вздохнул, натягивая поводья. Вся группа остановилась. Лошади били копытами и всхрапывали.
— Знаменосец! — позвал капталь.
— Здесь!
— Английский стяг!
Знаменосец послушно развернул белый флаг с красным крестом святого Георгия.
— Оружие, джентльмены, — скомандовал де Гральи по-английски с жутким акцентом, широко улыбаясь.
Его зубы казались ослепительно белыми на фоне загорелой кожи лица, подтенённого шлемом.
— Итак, врежем им!
С этими словами капталь пришпорил жеребца, и конь вынес его прочь из рощи. Латники с лучниками последовали за предводителем. Мчась со всеми по озарённой солнцем траве, Томас видел впереди на холме штурмующую изгородь французскую армию. Капталь вывел своих бойцов точно ей в тыл. Латники, скачущие первыми, держали пока копья вертикально. У наконечников на ветру полоскались жёлто-чёрные вымпелы. Низкую вытоптанную полосу кустарника миновали, не замедлив лёгкого галопа. Топот копыт вплетался в барабанный бой на холме, сливаясь в бесовской ритм какой-то бесовской мелодии. Французы о грозящей им с тыла опасности не подозревали.
На расстоянии в два выстрела из лука от французов группа широко рассыпалась, миновав овражек, затем склон с изломанными виноградными лозами. Флаг святого Георгия гордо хлопал над головами, наконечники копий спустились, и кто-то заорал:
— Святой Георгий!
— Святая Квитейра! — вторили им гасконцы.
— Бей их! — драл глотку капталь.
Кони неслись во весь опор. Латники в задних рядах французского войска, где пригрелись самые трусливые и расчётливые, оглядывались назад, и при виде летящих на них всадников бросали стяги и пытались спастись, но кони уже сшибали их с ног, копья пронзали закованные в сталь тела, и топоры, мечи, палицы опускались на шлемы да плечи. Томас с удивлением осознал, что из его глотки вырывается клич:
— Святой Георгий!
Ударом алебарды он смял шлем французу. Впереди барабанщик бросил свой инструмент и побежал, но гасконский всадник походя срубил его мечом, разворачиваясь, чтобы сразиться с французским рыцарем. Клинки встретились, и меч француза сломался. Гасконец вздыбил коня, и передние копыта опрокинули француза с обломком клинка наземь. Сэм раскроил череп арбалетчику и возбуждённо проорал Томасу:
— Это как яйца бить! Ну, кто тут на новенького?
— Вместе держаться!
Их было всего сто шестьдесят человек против трёх тысяч французов, но полторы сотни внесли сумятицу в задние ряды трёх тысяч, и задние ряды трёх тысяч стремительно разбегались. Увязшие в битве передние ряды, ощущая, что в тылу творится что-то неладное, попятились. Англичане, напротив, усилили напор, выдавливая врага из-за изгороди. С южного фланга появились другие конники, покусывая французов. Паника нарастала.
Полторы сотни бойцов капталя внесли сумятицу в ряды армии, но их было всего сто шестьдесят человек, и кое-кто из французов, опомнившись, решил воспользоваться численным превосходством. Трое из них окружили лучника-молчуна Пита, и Томас с ужасом смотрел, как лошадь Пита зарубили топором, вытащили из седла его самого и забили боевыми молотами. Томас, хоть и понимал, что Питу уже не помочь, налетел на убийц товарища. Он сходу рассёк алебардой горло одному и повернул коня, уходя от взмаха топора второго француза. Капталь позвал бойцов за собой, и Томас направил лошадь следом. Воины принца воодушевлённо теснили врага, широким фронтом выливаясь из проломов в живой изгороди. Французы драпали к западу, даже не делая попыток перестроиться, подгоняемые, подобно отаре овец, всадниками с юга. Орифламма потерялась, только королевский штандарт ещё реял над толпой отступающих войск.
Всё больше англичан с гасконцами отыскивало своих коней и присоединялось к преследованию врага. Кучки конных врезались в толпу, топча беглецов копытами лошадей, разя оружием. Французы спасались по принципу «каждый сам за себя». Редко кто сбивался в ватажки, защищая друг друга. Аристократы при виде приближающихся англичан вопили, что у них денег куры не клюют, и сдавались в плен. Лучники, оставив луки, орудовали молотами, клевцами и булавами, ревя от ярости. Победители с потными лицами и оскаленными зубами жаждали убивать. И убивали. Французский латник отбивался от двух лучников с топором и алебардой. Отбивался успешно, пока не оступился на трупе и не упал на спину. Мигом позже топор развалил ему плечо. Француз заорал, попробовал встать и рухнул обратно, здоровой рукой с мечом умудряясь отражать удары топора. Физиономия ратника исказилось от боли и напряжения. В этот момент второй лучник всадил ему в бедро лезвие алебарды. Француз издал леденящий кровь в жилах вопль, одновременно с которым алебарда вонзилась бедолаге в живот, а топор расколол череп. Спустя мгновение лучники уже сноровисто обшаривали труп.
Спешенный Кин стоял над выпотрошенным покойником, чей живот был распорот вульжем ирландца. Рядом с мертвецом сидел пожилой мужчина в сюрко с тем же гербом, что и на ливрее трупа — жёлтыми кругами-безантами в голубом поле. Старик с аккуратно подстриженной седой бородкой был обряжен в пластинчатый доспех. С шеи свешивалось золотое распятие. Он не сводил испуганных глаз с Кина, который, очевидно, взял старикана в плен, поскольку держал в руке его шлем с клейнодом в виде креста и длинным фестончатым намётом.
— Сам архиепископ Санса! — похвастался Томасу ирландец.
— Повезло тебе. Присматривай хорошенько, а то уведут.
— Парень хотел его защитить, — кивнул на выпотрошенного Кин, — Не самое умное решение в его жизни.
В гуще отступающих завязалась схватка вокруг королевского штандарта. Томас туда соваться не стал, проехавшись к югу. Часть разбитого войска драпала к Миоссону, где их ожидал тёплый приём со стороны стерегущих брод лучников герцога Уорвика.
