28 мгновений весны 1945-го - Вячеслав Алексеевич Никонов
Эсэсовские цепи двигались с отчаянной решимостью обреченных. Шаг за шагом, шаг за шагом… Но в этот момент нервы у гитлеровских вояк не выдержали, они всегда боялись и избегали рукопашной с нашими бойцами, не хватило духу и теперь. Не дойдя до наших цепей метров 150, часть гитлеровцев залегла и открыла огонь, остальные, отстреливаясь на ходу, повернули назад. Вынуждены были залечь и наши бойцы. Но тут уж во всю мощь заработали артиллеристы, минометчики, пулеметчики, и гитлеровцы бросились туда, откуда они выползли…
Это была последняя контратака противника в этот день. Однако, забравшись в укрытия, гитлеровцы начали бешеный обстрел подступов к рейхстагу. Наши подразделения, прорвавшиеся в здание, оказались фактически отрезанными…
Здесь атаки гитлеровцев отбиты, наше положение прочно, а что там, в рейхстаге? Отсюда не увидишь, а связь все время прерывается. Надо идти туда, там решается главное…
Мы выскакиваем из “дома Гиммлера” и изо всех сил бежим к рейхстагу. Вокруг так и посвистывают пули, то тут, то там тяжело ухают снаряды – площадь надо проскочить как можно скорее…
Спешим по ступеням, входим в просторный вестибюль. Двери – слева, справа, прямо. Проходим прямо и оказываемся в зале заседаний. Сверху большой купол, сквозь него просвечивает голубое небо. Вдоль стен – статуи.
В зале полно наших бойцов. Все смертельно уставшие, кое-кто уже пристроился поудобнее на полу. Можно понять: день для них начался задолго до рассвета, все время бой, все время в напряжении, на пределе человеческих сил. Да и вся последняя неделя – фактически день и ночь без сна и отдыха…
Капитан Неустроев отлучился, старший лейтенант Гусев доложил, что все роты 1-го батальона, а также батальон капитана Давыдова из 674-го полка – в рейхстаге. Захвачены зал и несколько комнат. Остальные помещения – в руках гитлеровцев.
Подошел также капитан Кондрашов и доложил, что разведчики Егоров и Кантария со знаменем находятся здесь.
Выслушав доклады, я приказал освободить одну из комнат для КП полка и собрать командиров всех подразделений, находившихся в рейхстаге. К этому времени в рейхстаге уже была и вся группа управления полка.
Вскоре помещение для КП было готово, в свое время это была комната адъютантов кайзера. Командир роты связи лейтенант Григорий Пучкин доложил, что налажена телефонная связь со штабом дивизии. Прошу связать меня с комдивом.
Телефонистка Вера Абрамова подает мне трубку:
– Есть связь с комдивом, товарищ полковник!..
Я взял трубку и с волнением доложил:
– Говорит полковник Зинченко!.. Докладываю, товарищ генерал, я в рейхстаге!
В трубке послышался звук, похожий на покашливание. Комдив, очевидно, разволновался. Слышу, как он кому-то сказал: “Зинченко в рейхстаге…” Можно понять Василия Митрофановича (Шатилова. – В.Н.) – за эти дни ему пришлось столько пережить, переволноваться. К тому же беспрерывные вопросы: как с рейхстагом? Когда возьмете рейхстаг?..
Глубоко вздохнув, генерал приказал:
– Докладывайте обстановку».
Шатилов тоже хорошо запомнил этот разговор: «Товарищ генерал, – услышал я незнакомый акающий голос, – докладывает сержант Ермаков: связь готова. Сейчас с вами будет говорить полковник Зинченко.
Тут же заговорил Федор Матвеевич Зинченко:
– Бой идет за каждую комнату, товарищ генерал. Первый этаж очищен весь. Ведем бой за второй. Кёнигплац под обстрелом. Связь с тылами затруднена. В подземном помещении до полутора тысяч немцев – так показывают пленные. Ворваться туда не удается – у них сильные огневые средства.
– А Знамя? Где Знамя?
– Знамя пока на втором этаже.
– Кто обеспечивает знаменосцев?
– Лейтенант Берест, замполит Неустроева. С ним два автоматчика и сержант Петр Щербина с пулеметом. Люди надежные.
– Хорошо. Товарищ Зинченко! Назначаю вас комендантом рейхстага и возлагаю на вас ответственность за сохранение всех ценностей в нем…
На секунду в трубке послышалось учащенное дыхание, потом прозвучал взволнованный голос Зинченко:
– Ваше доверие оправдаю!
– Желаю успеха».
Продолжал Зинченко: «Когда собрались командиры подразделений, я передал им слова благодарности командира дивизии и объявил, что назначен комендантом рейхстага. После этого я отдал первый свой приказ как комендант рейхстага:
“Противник занимает оборону в рейхстаге.
Наша задача: в течение светлого времени сегодняшнего дня очистить и захватить 15–20 комнат, чтобы назавтра иметь более широкий фронт наступления.
Подразделениям полка овладеть северо-западным вестибюлем и через центральный вход на второй этаж атаковать противника.
Командиру 1-й роты старшему сержанту Сьянову через западный вход на второй этаж пробить дорогу на купол рейхстага для водружения на нем Знамени, которое несут Егоров и Кантария.
Заместителю командира 1-го батальона по политической части лейтенанту Бересту возглавить выполнение боевой задачи по водружению Знамени…
Командирам подразделений объявить всему личному составу о том, что маршал Жуков объявил благодарность участникам штурма рейхстага. Благодарность объявлена и комдивом”.
Тем временем рейхстаг снова наполнился треском выстрелов и грохотом взрывов. Подразделения полка выполняли приказ номер один».
Комбат Неустроев запомнил, как Зинченко вызвал его к себе:
«– Капитан Неустроев, доложите обстановку.
Я обстоятельно изложил суть дела, но полковника интересовало Знамя. Я пытался ему объяснить, что знамен много… Флаг Пятницкого установил Петр Щербина на колонне парадного подъезда, флаг второй роты Ярунов приказал выставить в окне, выходящем на Королевскую площадь. Флаг третьей роты… Одним словом, я объяснил, что флажки ротные, взводные и отделений установлены в расположении их позиций.
– Не то ты говоришь, товарищ комбат, – резко оборвал меня Зинченко. – Я спрашиваю, где Знамя Военного совета армии под номером пять?..
Вскоре в вестибюль вбежали два наших разведчика – сержант Егоров и младший сержант Кантария. Они развернули алое полотнище – Знамя Военного совета 3-й ударной армии под номером 5. Ему суждено было стать Знаменем Победы!
Полковник Зинченко с минуту молчал. Потом заговорил тихо, но торжественно:
– Верховное Главнокомандование Вооруженных сил Советского Союза от имени Коммунистической партии, нашей социалистической Родины и всего советского народа приказало нам водрузить Знамя Победы над Берлином. Этот исторический момент наступил…
Я с волнением смотрел на Знамя. Так вот оно какое! Сейчас его понесут наверх, и оно заполощется на ветру над поверженным Берлином. Тут я перевел взгляд на воинов-разведчиков. Они также были взволнованы. Ведь это им, простым советским парням, солдатам доблестной армии-победительницы, армии Страны Советов выпала высокая честь – водрузить Знамя Победы!
Кто они, эти ребята?
Михаил Егоров родился и вырос на Смоленщине. В 1941 году, когда в его родное село ворвалась война, он семнадцатилетним пареньком ушел в партизанский отряд. Летом и зимой
