28 мгновений весны 1945-го - Вячеслав Алексеевич Никонов
И то время, которое было указано в рапорте штаба 150-й дивизии, доложено Жуковым в Москву и объявлено по радио, закрепилось. Полагаю, не мог Шатилов в 1975 году, когда выходили его мемуары, написать, что сведения из воспоминаний маршала Жукова и канонических историй войны не совсем точны, потому что штаб его дивизии поспешил с рапортом. Или комдив действительно запомнил события так, как они описаны.
Отсюда и история о двух прорывах внутрь рейхстага – сначала в 14.25, а затем – после шести вечера.
Осада здания продолжалась. «15 часов, а подразделения не продвинулись ни на метр, – свидетельствовал Зинченко. – Срочно нужны решительные меры.
В это время из-за северо-восточной части рейхстага гитлеровцы вновь перешли в контратаку. Они развернулись двумя ровными цепями человек по 500 в каждой при поддержке танков и самоходок. Шли во весь рост, непрерывно стреляя из автоматов. Шли с исступленностью фанатиков, не обращая внимания на наш огонь…
В это же время разгорелся бой справа. Это полк Плеходанова отбивал контратаку противника с южной части Тиргартена. Снаряды и мины кромсали вражеские цепи, но гитлеровцы шли и шли вперед, будто загипнотизированные, будто лунатики.
Снова зовут к телефону. Звонит комдив:
– В чем дело? Почему задерживаетесь с рейхстагом?
– Противник контратакует, товарищ генерал. И рейхстаг сопротивляется отчаянно…
– Отбить контратаку, и не мешкая, – вперед!
Беспокойство комдива понятно. Победного завершения штурма рейхстага с нетерпением ждали не только в штабе дивизии… Атака гитлеровцев, натолкнувшись на стойкость наших воинов, на наш массированный огонь, стала выдыхаться и вскоре совсем захлебнулась…
Тем временем на правом фланге полк Плеходанова также отразил контратаку, нанеся большие потери гитлеровцам. Батальон капитана В. И. Давыдова из этого полка вышел справа к 1-му батальону нашего полка. Слева к рейхстагу вышел батальон старшего лейтенанта К. Я. Самсонова из 380-го стрелкового полка 171-й дивизии. Наше положение сразу же значительно улучшилось. Установилась локтевая связь с соседями, исчезла, по сути, угроза контратаки из района иностранных посольств…
Все как-то вдруг стихло. Только дымились свежие воронки на поле боя…
Снова звонит генерал Шатилов:
– Почему ничего не докладываете? Ваши люди уже в рейхстаге?
– Наших людей в рейхстаге пока еще нет, – несколько озадаченный вопросом генерала, отвечаю я. – Батальоны лежат в ста пятидесяти метрах от него. И мой полк, и полк Плеходанова все это время отражали контратаки, а 380-й полк только что вышел к нам слева, – докладываю обстановку. – Лишь сейчас появилась реальная возможность продолжать штурм. Но необходима поддержка артиллерии. Нужен десяти-пятнадцатиминутный, но сильный артналет. Прошу разрешения провести его.
– А если все-таки в рейхстаге действительно наши люди?
– Их там нет, товарищ генерал.
– Хорошо, десятиминутный артналет разрешаю. Начало в семнадцать пятьдесят. Готовьтесь к штурму».
Шатилов писал: «Между шестнадцатью и восемнадцатью часами я захлебывался от телефонных разговоров. Звонок от Зинченко. Звонок от Плеходанова. Оба сообщают: снова атаки от Карлштрассе и от Бранденбургских ворот. Немцы явно пытаются пробиться навстречу друг другу, чтобы соединиться и деблокировать рейхстаг…
Доклады, доклады… Сплошной поток информации. Я с трудом успевал переваривать ее. Голова прямо-таки гудела, протестуя против хронического недосыпания последних дней».
В воспоминаниях маршала Жукова читаем: «В 18 часов был повторен штурм рейхстага. Части 150-й и 171-й стрелковых дивизий очищали от противника этаж за этажом».
Вечерний штурм капитан Неустроев запомнил хорошо: «Наступил вечер. Зинченко по телефону приказал:
– Через пятнадцать минут атака. Жду доклад из рейхстага…
Еще до звонка командира полка я подозвал капитана Ярунова и старшего сержанта Сьянова…
– По сигналу поведете роту в атаку. Вторая и третья роты действуют слева, вместе с ними ворветесь в рейхстаг!
Они слушали молча и внимательно.
– Понятно, товарищ комбат.
– В добрый путь. Надеюсь встретить вас в рейхстаге…
Несколько минут не отходил от окна Сьянов. Он намечал и запоминал ориентиры: слева – трансформаторная будка, справа – маленький домик, в центре – афишная тумба…
Роты удалось довести до полного штатного состава. Полковник Зинченко к 18.00 пополнил батальон за счет тыловых подразделений полка. Вопросы взаимодействия с танкистами и артиллеристами отработали. В успехе штурма лично я, как командир батальона, не сомневался».
И вот новый штурм. Шатилов наблюдал: «17 часов 50 минут. Снова необычайной силы грохот потряс все вокруг. Это заговорили сто с лишним орудийных стволов дивизии и корпуса. Огонь прямой наводки молотил по уцелевшим батареям перед рейхстагом, по вражеским позициям на флангах. Несколькими залпами “катюш” были накрыты в районе Бранденбургских ворот неприятельские танки и самоходки… Кёнигплац окончательно заволокло дымом и пылью, поднявшимися до самой крыши рейхстага. И уже одно это говорило о силе и ярости артиллерийского огня. От плотной мглы, пропитавшей воздух, день становился похожим на вечер».
Лишь только заговорила артиллерия, бойцы 1-й роты батальона Неустроева бросились перебежками к ближайшей траншее. Сам капитан запомнил:
«– Огонь! Огонь! Огонь! Огонь по рейхстагу! – слышу со всех сторон команды артиллерийских офицеров…
Вскоре команды потонули в грохоте. Было видно только, как командиры открывали и закрывали рты.
Налет получился короткий, но ошеломляющий. И вот рота Съянова рванулась к рейхстагу. Она перескочила через канал, но там ей пришлось сразу залечь.
Перед атакой, как я уже упоминал, по инициативе коммунистов и комсомольцев в батальоне приготовили красные флаги разной величины и формы. Каждое отделение имело их по одному, а то и по два. И теперь десятки красных флажков развернулись по всей цепи атакующего батальона. Каждому воину хотелось, чтобы именно его солдатский флажок первым оказался в фашистском рейхстаге. Это был массовый героизм, и не имелось такой силы, которая смогла бы остановить советских воинов на пути к победе…
В то же время мой заместитель по политчасти лейтенант Берест поднялся во весь свой богатырский рост, и вместе с Антоновым они увлекли за собой вторую роту, которая с утра лежала на площади, прижатая к земле плотным огнем. Рота стремительно ринулась к рейхстагу.
Капитан Ярунов – мой заместитель по строевой части – поднял в атаку 1-ю роту. Лейтенант Ищук выскочил из воронки, повернулся к атакующей цепи своей 3-й роты, и с криком: “За родину! Вперед!” – устремился к парадному подъезду».
Старший сержант Илья Яковлевич Сьянов, командир 1-й роты, вспоминал: «Перебегая от воронки к воронке, укрываясь за поваленными деревьями и за подбитой техникой врага, перелезая через завалы, переползая по-пластунски открытые места, мы метр за метром приближались к рейхстагу. Дважды меня задело осколком, но было не до перевязок. Дожить до такой минуты! Думал ли я, бухгалтер из Семиозерок Кустанайской области, что поведу роту на штурм немецкого
