Эльвира Барякина - Белый Шанхай
— Новости — моя работа…
— Надо забрать ее отсюда! — прошептала Ада. — А то, не дай бог, китайцы прознают, что она дочь Уайера!
Взяв Эдну под локти, они вывели ее через заднюю дверь в заваленный мусором двор и, поплутав по кривым переулкам, свернули на пустынную нарядную улицу.
Сквозь кроны деревьев рябило яркое солнце, где-то далеко звенели полицейские свистки и надсадно ревели автомобильные клаксоны.
Даниэль никогда не ходил по этой улице пешком и, только увидев знакомый белый особняк, понял, что они вышли к Нининому дому.
Внезапно Эдна потеряла сознание.
— Она умерла! — взвизгнула Ада.
— Да не орите вы! — прикрикнул на нее Даниэль.
Они уложили Эдну на траву.
— Сидите здесь: я сейчас вернусь! — сказал он Аде и, добежав до Нининого дома, забарабанил в дверь.
На его стук вышел худой темноволосый человек.
— Что вам угодно? — холодно спросил он с русским акцентом.
— Нина дома? — спросил Даниэль и только тут осознал, что перед ним стоит Клим Рогов.
5
Блокнот «Для эскизов», новый дневник Клима Рогова
В юности я не раз представлял себе собственные похороны: на них присутствовало не меньше пятисот человек, военный оркестр и убитая горем прекрасная дева. А что мог предложить мне Кантон? Двух кули с лопатами и Дона Фернандо в качестве плакальщицы?
Наверное, я выжил из чувства протеста: весьма неприятно думать, что твоя драгоценная жизнь оборвется так глупо. В любом случае я должен был узнать, что произошло с Ниной и почему она не написала мне. Ведь Дон Фернандо отправил ей несколько писем!
Перед отъездом я попытался послать Нине весточку, но у меня ничего не вышло: в Кантоне во всю борются со шпионами, и без удостоверения личности телеграммы не принимают.
Я ехал домой, мысленно готовясь к самому худшему. С Ниной стряслась беда? Уайер арестовал ее из-за меня? Или, может, она нашла себе очередного поклонника и решила забыть о моем существовании?
30 мая 1925 года «Святая Мария» прибыла в Шанхай, и Дон Фернандо милостиво согласился подвезти меня до Нины.
— Если застанешь жену с любовником, возвращайся ко мне, — сказал он и уехал.
Я уже был взвинчен до последнего предела. Припекало солнце, чирикали птицы — красота да и только! — а я чувствовал себя так, будто мне предстояло выслушать смертный приговор.
В это время Китти с амой возвратились с прогулки. Моя дочка так выросла, что я едва узнал ее: ведь когда я уехал, она еще не ходила.
Китти подобрала с земли ветку и протянула ее мне: «На!» Я присел на корточки и, растроганный, принялся спрашивать у нее, как дела, а она с большой готовностью отвечала мне на своем детском, абсолютно непонятном языке.
Ама позвала Нину, и та вылетела на крыльцо — в белом банном халате и с мокрыми волосами. Прежде чем я успел произнести хоть слово, она бросилась ко мне на шею и заплакала: «Почему ты мне не писал?!»
Оказалось, что Нина ничего не знала о моем ранении. Так и не дождавшись вестей, она решила поехать меня искать: в ее гостиной уже стояли чемоданы, а на столе лежала карта Кантона и дюжина путеводителей.
Мы были ошеломлены и растеряны: за эти месяцы каждый из нас придумал по пьесе о предательстве и смерти, и нам трудно было поверить в их несостоятельность. Ведь эти постановки шли в наших головах каждый день, да не по одному разу!
— Уайер не наведывался к тебе? — спросил я.
Нина рассказала, что с ней произошло. Слава богу, капитан ограничился угрозами, но ей все равно было невероятно трудно: ее обманывали иезуиты и разоряли конкуренты, а денег вечно не хватало. Как моя храбрая девочка пережила все это?
Я тоже описал ей свои приключения. Узнав о моей встрече с Даниэлем Бернаром, Нина ахнула:
— Он мне ни слова об этом не сказал!
У меня внутри будто оборвали высоковольтный провод: один конец упал и пробил током все вокруг.
— Даниэль приходил сюда?
Нина перепугалась и начала объяснять, что она знать его не желает. Раздался стук в дверь и на пороге появился сам мистер Бернар, легок на помине.
Надо ли объяснять, какие у нас были лица? Нина первой пришла в себя и принялась выпроваживать незваного гостя:
— Уходите отсюда!
Я видел, какими глазами Даниэль смотрел на нас: моя жена разбила ему сердце.
— Вы слышали выстрелы? — начал он. — На Нанкин-роуд полицейские разогнали демонстрацию; Эдну ранили, и она потеряла сознание…
— Я велю шоферу, чтобы он доставил вас в больницу, — отозвалась Нина.
Она буквально вытолкала его на улицу и захлопнула дверь.
— Надо узнать, что с Эдной, — сказал я, но Нина встала у меня на пути:
— Не ходи туда! Прислуга все сделает без нас. Ты что, не понимаешь, что вы сейчас переубиваете друг друга?
Я видел в окно, как Нинин автомобиль выкатил из ворот: Даниэль посадил в него Эдну и Аду, и они уехали.
— Мне лучше уйти и не навлекать на вас с Китти беду, — сказал я. — Мистер Бернар постарается убрать меня с дороги, да и Уайер вряд ли забыл о моих прегрешениях.
Но Нина была уверена, что у нас есть в запасе один день. Полиции сейчас не до нас, а Даниэль понимает, что я уже все рассказал своей жене и с этим ничего нельзя поделать.
Мне мучительно хотелось выпытать у Нины о ее связях с Бернаром, но я решил помалкивать: эти подробности не принесут нам ничего хорошего. Нам надо начать все заново, с чистого листа, и я предложил хотя бы поиграть в счастливую семью.
В детстве не имеет значения, кем ты являешься на самом деле: любой мальчишка может стать отважным героем, а любая девочка — прекрасной принцессой. Если они согласны видеть друг друга в новом свете, то получают несказанное удовольствие от игры.
До самого вечера мы пировали, возились с Китти, танцевали и целовались. Наши жизни стремительно прорастали друг в друга, и это потрясло меня до глубины души. Самые обыденные дела, вроде совместного умывания или просьбы подать мыло за душевую занавеску, приобретали особый смысл. Кто бы мог подумать, что я имею на это право!
Сейчас полдвенадцатого ночи, по телу разливается разнеженная усталость, но я не могу уснуть. Я сижу в Нининой спальне за туалетным столиком и, сдвинув в сторону щетки и пузырьки с духами, пишу новый дневник. «Доходы и расходы» сгинули в недрах китайской почты, но я не жалею об этом: надо забыть о некоторых подробностях своей биографии.
Мне хочется постоянно оглядываться на жену, чтобы проверить: Нина здесь, со мной, и мне ничего не приснилось. Она спит, и москитная сетка колеблется вокруг нее, как разводы тумана. Сердце мое поет благодарственные гимны, и мне ужасно жаль, что я не могу поднять трубку телефона, позвонить Богу и поблагодарить его за доброту.
