Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов
Четыреста двадцать человек, прилипая к горе, поползли наверх. Владимир, как заправский бур, с лёгкостью, избегая всяческого шороха, карабкался по крутому склону. Руки проворно, сами по себе, едва касались острых выступов и рёбер скал, ноги находили устойчивое положение, а тело, подобно юркой ящерице, скользило над самой землёй. Чуть правее и ниже так же стремительно двигался Фирсанов. Уже в сумерках они тихо, как полчище пауков или тараканов, выползли на верхнюю кромку гряды и заняли позиции.
К изумлению Семенова, Леонид оказался хорошо физически подготовленным, сообразительным и малоразговорчивым. Без нужды не рисковал, не красовался и не лез на рожон. Не трусил и под обстрелом не трясся. Прилично стрелял и точно наводил на цель. Образовалась хорошая мобильная снайперская пара, которая могла скрытно действовать, как самостоятельная боевая единица, выполняя необходимые поручения. Надо отдать должное, парочка проявляла чудеса храбрости и мужества. Эх, Цыганкова бы к ним! Но…
Англичане пока не подавали признаков жизни, но они были здесь, это Гуго точно чувствовал шкурой! В этой сиреневой каше мало кто смог что-либо рассмотреть. Любой, но не Клаас. Его вечно полуприкрытые веками янтарные глаза различали малейшее движение. Иногда казалось, что произошёл он от кошек или каких-то иных ночных хищников, так хорошо Гуго ориентировался в темноте. Внезапно возникнув на почти обустроенной позиции, он едва коснулся плеча Владимира и кивнул в темноту. Там, через дорогу, на таких каменных скалах располагался враг. Семенов напряг зрение.
Темнота не была однородной. Сверху угольно-чёрное небо, на котором, как блики света на свежих сколах и гранях антрацита, вспыхивали яркие звезды. Ниже тянулась тёмно-серая полоска каменной гряды, которая зубчатой линией обозначала горизонт. Чем ниже, тем сильнее серое переходило в беспросветно чёрное. Открывался бездонный зев пропасти, из которой не вырывалось ни звука, ни лучика.
Неизвестно, сколько бы времени Владимир ломал глаза, но в это время из-за туч кокетливо выскочил узкий серп луны и брызнул вниз тусклым серебром. Явление было коротким, но достаточным, чтобы на том «берегу», в аршинах шестидесяти-семидесяти, засечь исчезновение головы. Приклад упёрся в плечо, и мушка плавно начала свой поиск.
Маленький ирландец МакКинли с огромными рыжими усами присел за камень и замер рядом с двумя другими солдатами. Были они и постарше, и поплотней вертлявого усача. За их плечами уже было много стран и лет службы. Они всё воспринимали с некоторой ленцой и философской неторопливостью.
– Чёртова луна! Всё время вылезает не вовремя! – в никуда пожаловался усач.
– Кому как. Что соколу подспорье, то ворону помеха.
– Уж не соколом ли ты себя мнишь, О’Браен? – стал задираться рыжеусый.
– Время всех пичуг по своим жёрдочкам рассадит, МакКинли.
– За исключением начальства, – подключился к разговору третий. – Сажай как угодно, двигай куда хочешь, а свиная тупость всё равно вылезет наружу. Как гвоздь в сапоге.
– Это ты точно подметил, О’Гредис, – согласился лупоглазый и лысый, как коленка, О’Браен.
– Вот чего мы тут торчим? Разведку не провели, а завтра в атаку поднимут. Опять как фазанов пощёлкают, – распалялся самый старший, уже изрядно седой, со «шкиперской» бородой, О’Грэдис.
– К чему разведка? Это же сброд! Дикари! – шёпотом вопил МакКинли.
– Трусишь, О’Гредис, так и скажи! – усмехнулся О’Браен.
– Я?! Сменимся, лысый, я с тебя скальп-то сниму и на барабан натяну. Какая разница – и там, и там пусто. Хотя парадную дробь, всё одно – так же шепелявить будет.
МакКинли, на всякий случай зажимая себе рот ладонью, зашёлся в беззвучном смехе. Зря. Вот так не зазря нажил себе опытного недоброжелателя.
– Что-то мы от этих «дикарей» который месяц по усам получаем. Так, может, их лучше сбрить? – Лысый выразительно поскрёб под носом пальцами и упёрся взглядом в МакКинли. – Щелкают нас, как куропаток.
– Скоро конец этому! – понизил голос МакКинли, спешно уводя разговор в сторону от своих усов. Ему казалось, что он открывает сослуживцам тайну государственной важности. – Подмога поспеет, в новой форме.
– Не смеши, – улыбнулся О’Браен. – Как формой ситуацию изменишь? Когда бордель перестаёт приносить доход, меняют девочек, а не мебель переставляют.
– Бледно-зелёная. Хаки называется. В Индии уже ввели, – гнул своё МакКинли
– И тебе первому об этом доложили? – предвкушая возможность очередной насмешки, оживился О’Браен.
– Не доложили, но узнал, – возвеличивал цену своей информации рыжеусый.
Серп луны опять закрыли тучи. После даже слабого света, тьма стала кромешной.
– Лучше бы табак хороший прислали, чем новую форму, – мечтательно заныл бородач.
– А у меня есть. Пенджабский «Берли», – со снисходительной гордостью сообщил МакКинли.
– За язык тебя не тянули. Так что угощай, – потребовал лысый.
– На передовой нельзя! – лениво заметил О’Браен.
– Брось, Майк! – успокоил лысый. – Ну не с чёртом же буры сюда по воздуху перелетят. Услыхали бы. Мы быстро и тихо. На троих.
Спорщики затихли. МакКинли достал кисет, О’Браен полоски папиросной бумаги и машинку, О’Грэдис – огниво. Одним движением «шкипер» споро свернул машинкой сигаретку и первый же приложился к труту.
Неожиданно «на том берегу» вспыхнул и тут же погас огонёк. Владимир засёк позицию. Через секунду огонёк вновь объявился, но немного правее. «Курите, друзья, курите. Ничто не продлевает жизнь так, как беззаботное курение табака на передовой», – параллельно думал художник, оценивая расстояние до цели. Огонёк перекинулся и вспыхнул третий раз. Сладкую затяжку оборвал курок Семёновского «Пибоди-Мартини». Владимир вспомнил картинку и еле уловимым движением ствола направил вторую пулю. Она визгливо запела в поисках своей цели.
– Третий не прикуривает, – мстительно усмехнулся Семенов. Отсчёт его кровавой мести начался.
О’Браен с аккуратной чёрной дыркой между бровей и О’Грэдис с кровавой маской вместо лица остались докуривать навечно. От страха МакКинли так клацнул челюстями, что по-настоящему прикусил язык, рот тут же наполнился кровью. Рыжий ирландец, изредка стирая кровь с подбородка, молча пополз к своим позициям.
– Тревога! Атака!! Буры!!! – едва оказавшись на заведомо безопасном расстоянии, заголосил рыжеусый и выстрелил в воздух.
Во мраке вдоль английской цепи прокатились огоньки выстрелов. Англичане палили «в белый свет, как в копеечку». Пули звонко цвиркали, рикошетили в разные стороны, насыщая тёмным ужасом и без того чёрную ночь. Крики и выстрелы послужили сигналом бурам, которые уже перешли дорогу и сосредоточились в десятке метров от вражеских позиций. Из-за внезапно возникшей паники, за криками и выстрелами, англичане ничего вокруг не слышали, на что и рассчитывали буры. Они стремительно поднялись в атаку и в мгновение ока снесли британский пикет с плоской вершины. Леонид вскочил следом и побежал за Владимиром. В темноте он спотыкался о чьи-то тела, но чьи они:
