Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Не хочу, чтоб мои дружинники разжирели за крепостными стенами, объедаясь блинами и тиская своих баб! Города врагов не страшат. Наоборот – манят. Страшна для них сила и быстрота дружины. А города для чего? Чтоб их защищать? Нет, мне нужны воины, с которыми я смогу взять Константинополь и Рим, а не защитить какую-то груду брёвен в дикой степи!
– Хорошо сказал Святослав! – одобрил Свенельд. Все прочие воины закивали. Чурило молча уселся. Речь стал держать Сигурд, побратим Свенельда. Вот что сказал он:
– Никифор Фока, зная о том, что мы защитим его от болгар, направил все свои силы на Антиохию. Это очень даже понятно. В ней много золота. А оно сейчас нужно греческому царю. И ты, Святослав, пойдя по его указке за три гроша на нищих болгар, позволишь ему разжиться деньгами, чтобы купить надёжных союзников против нас? Правильно ли это?
– олгары – нищие? – перебил Гийом, к которому обратились взглядами два десятка близких друзей Роксаны, – да ты не смеши людей-то! Дунай – великий торговый путь. Овладев Дунаем, мы возьмём больше, гораздо больше, чем возьмёт царь, заняв Антиохию и всю Сирию!
– Почему же царь не зарится на Дунай? – воскликнул Сигурд, надеясь, что несколько человек из старшей дружины, согласных с ним, открыто заявят свою позицию. Но тягаться с конюшим желающих не нашлось. Он громко ответил:
– По очень простой причине! Царь знает, что Святослав этого не стерпит. Сирия далеко от нас, Дунай – близко!
– Нашего князя все герцоги с королями по всей Европе уже прозвали наёмником греческого царя! – не сдался варяг, хоть почти все тысяцкие поддерживали Гийома громкими возгласами, – тебе это не обидно?
– Обидно было бы из-за этого променять разумное дело на безрассудное! Месяцев через десять, когда Дунай будет нашим, все эти герцоги с королями сами наймутся чистить нам сапоги.
– Гийом вполне прав, – заявил Сфенкал, – болгары и греки верят в одного Бога. И если греки – наши враги, болгары уж точно нам не друзья. Идём на Дунай!
– Присоединяемся, – подал голос двадцатилетний Тудор-любчанин, кратко посовещавшись со своим другом Ратмиром, – веди нас, великий князь!
– Веди, Святослав! – хором подхватили дружинники, – хотим бить болгар!
Сигурд быстро сел, поскольку его сторонники не рискнули сцепиться с буйной компанией египтянки. Молчал и великий князь, с большим интересом глядя на дверь. Он во время спора услышал под окнами стук копыт. От слуха Роксаны этот звук также не ускользнул. Она помрачнела, чуя недоброе.
Обернувшись на скрип дверей, бояре и воины увидали троих вошедших. Первым шагал Лидул. За ним робко следовал худенький молодой монах в потёртом подряснике, без скуфьи. Замыкал Рагдай. Монах был неплох собою – кудрявый, с греческим носом и юношеским пушком вместо бороды. Рагдай его вёз из монастыря поперёк седла, стянув ему руки сзади ремнем. Лидул своего коня особо не гнал, чтобы конь Рагдая не выдохся. Как только сквозь лес показался Днепр, Лидул сказал, что умрёт, если не поспит. Соскочив с седла, он упал в траву и уснул. Рагдай, чтоб коню дать отдых, пленника снял, привязал к берёзе и тоже лёг. Проспали они почти до полудня, поэтому опоздали на сбор дружины.
Подойдя к трону, Лидул сказал Святославу:
– Здорова, князь! Привезли.
И посторонился. Служитель Господа, оказавшись лицом к лицу с языческим князем, бесстрашно встретил его пронизывающий взгляд. Роксана часто моргала, не понимая, что происходит. Все остальные были удивлены не меньше. Рагдай стоял за спиной монаха. Тот тёр запястья – ремень с них сняли только перед дверьми.
– Как тебя зовут? – спросил Святослав доставленного.
– Кирилл, – проговорил тот спокойным и тихим голосом. Молодое его лицо, как бы просветлев при виде Роксаны, стало ещё более приятным.
– Откуда родом ты? – всё внимательнее приглядываясь к нему, поинтересовался князь.
– Из Моравии.
Святослав взглянул на Роксану. Она по-прежнему не сводила глаз со своего юного исповедника.
– Что ты делаешь на Руси? – прозвучал от князя третий вопрос.
– Служу.
– Кому?
– Богу.
– Как?
– Проповедую, исповедую, причащаю. Создаю церковь.
– Кому же ты проповедуешь?
– Всем, кто слушает.
– Если так – начинай. Я тоже хочу послушать.
– Оставь его, – едва слышно вымолвила Роксана. Все на неё взглянули, кроме того, к кому она обращалась.
– Я хочу слушать, – упрямо повторил князь, – пускай говорит.
– Блаженны нищие Духом, – начал монах. Святослав брезгливо остановил его.
– Нет, не надо! Это я знаю. Мать мне читала Новый Завет, когда я был маленький, да и сам я открывал Библию как-то раз. Ты мне скажи лучше, сколько народу в вашем монастыре?
– Тридцать человек.
– И что, все они родились на Русской земле?
– Нет, не все. Но многие.
– И кто же их обратил в греческую веру?
– Игумен, отец Евстафий. И я.
– А кем был основан ваш монастырь?
– Его основали отец Евстафий и отец Сергий.
– Оба они, наверное, греки?
– Да, Святослав. Они были греками. Их обоих в прошлом году убили.
– Правильно сделали, – кивнул князь, – ведь ежели каждый из обращённых вами будет усерден так же, как вы, и вновь обращённые не уступят им, проклятая плесень быстро распространится по всей Руси, не так ли?
Гридница не наполнилась криками одобрения, на которые Святослав, судя по всему, рассчитывал. И причина была понятна. Она стояла слева от трона. Многие из собравшихся преклонялись перед Роксаной, другие её побаивались. Но ей было очевидно, что этот её успех, невольный и нежеланный, смерти подобен.
– Мы ничего худого не мыслим, князь, – возразил монах, быстро обменявшись взглядами с нею, – напротив – учим людей подчиняться власти, честно трудиться. Фундамент храма истинной веры – Любовь!
– К кому?!
– К Богу. И к человеку. И мы кладём на этот фундамент души спасённых, как кирпичи.
– Ну что же, пускай кирпичи ложатся, а ваши головы катятся, – произнёс Святослав. Мгновенно поднявшись, он столь же быстро обнажил саблю. Кирилл отпрянул. Рагдай схватил его крепко. Все, кто сидел, вскочили. Князь не успел нанести удара – Роксана, прыгнув к нему с быстротою кошки, вонзила ногти и зубы в его предплечье. Он, ахнув, выронил саблю. Его рукав окрасился кровью. Ногти Роксаны сразу сломались, однако зубы глубже и глубже входили в мускулы Святослава. Тот ухватил свободной рукой возлюбленную за горло и стал душить. Челюсти возлюбленной не разжались. Князь наклонился, чтоб поднять саблю. Икмор, опомнившись, подоспел и не дал ему того сделать. Тут же вмешались Гийом с Лидулом. С большим трудом трое воинов, из которых один обладал колоссальной силою, растащили двоих влюблённых. Лидул с Икмором крепко держали князя, Гийом сжимал запястья Роксаны. Глядя в глаза взбешённому Святославу, она визжала:
– Фелистимлянин! Будь трижды проклят! Убийца! Сволочь! Изверг! Язычник! Вор!
– Утопить её! – яростно кричал Святослав, пытаясь освободиться, – прямо сейчас! Это приказ! Ясно? В Днепр её!
– Охолонись, друг мой, – шептал Лидул в ухо царственному буяну, – ты не простишь себе этой глупости!
Все
