Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– То хорошо, что князь захотел с тобою потолковать. Теперь для нас главное, чтобы этот шайтан, Калокир, до Киева не добрался. Иначе ваш разговор потеряет смысл.
– Едва ли он доберётся, – пожал плечами купец, – Равул мне сказал, что у Енчугея отряд большой. Пятьсот всадников.
По лицу визиря в отсветах огоньков скользнула усмешка.
– Вижу, ты даром времени не терял!
– И золота тоже.
– Поиздержался?
– Да, Равул жаден.
– Но толк, я вижу, от него есть, – приторно заметил Аль-Кариби. Джафар не хотел, чтобы эта приторность стала слишком обильной. Он знал ей цену. Сделав затяжку через янтарный чубук, он сухо сказал:
– Бесспорно. Под его дудку пляшет некий Сновид. Это старый жрец – по сути, колдун, который имеет очень большое влияние на народ. А здесь народ буйный, не просвещённый словом пророка. Этот религиозный деятель всю столицу поднимет на Калокира, если Равул об этом его попросит.
– Сколько ему за это надо дать денег?
– За это я уже заплатил. Сполна. Я думаю, что ты можешь себе представить, сколько приходится мне платить человеку, который способен прибрать к рукам такого влиятельного жреца!
С этими словами Джафар закатил глаза и горько вздохнул. Его собеседник ответил жестом, который был содержательнее любой признательной фразы и даже речи.
– Ты всё-таки сомневаешься в Енчугее? – осведомился он вслед за тем.
– Есть такое дело. Я сомневаюсь во всех, кого я не знаю, особенно в печенегах.
– И всё же будем считать, что мы с Калокиром разобрались.
Джафар шевельнул плечами, решив не спорить. Он знал, что Аль-Кариби, в случае чего, спокойно припишет эти слова ему. Везирь, между тем, продолжил:
– Но не с Роксаной. А от неё нам беды не меньше, Джафар! Пока Святослав эту змею любит, не станет он воевать с ромеями.
– Как раз здесь я не вижу трудностей, – возразил купец, – Равул и Сновид избавили нас от них.
– Прекрасная новость! А как у них это вышло?
– Узнаешь, везирь, узнаешь, – проговорил Джафар, откидываясь на гору подушек. Он уже очень устал, потому что много пил на пиру мёда и вина, нарушая заповеди пророка. Но его въедливый собеседник никак всё не успокаивался.
– Свенельд и бывшая жена князя вовлечены в это дело? – полюбопытствовал он.
– Свенельд – очень мало, а баба – нет. Я решил, что так будет лучше. Ведь если дело сорвётся, много голов полетит на землю! Роксана мстительна. А Малушина голова очень пригодится нам в этом случае для другой попытки разделаться с египтянкой.
– Султан тобою будет доволен, – заверил Аль-Кариби, зевая, – твои услуги бесценны!
– Есть у меня ещё одна мысль, – помолчав, продолжил Джафар. Но зря он молчал так долго. В комнату вдруг вбежала прислужница.
– Пришёл князь! – крикнула она. Купец и визирь вскочили.
– Что ему надо? – спросил последний.
– Узнаем, – сказал Джафар, – оставь меня с ним!
Аль-Кариби прошмыгнул за плотный ковёр, которым был занавешен вход в соседнюю комнату, а прислужница убежала. Вошёл нахмуренный Святослав. В руке у него был хлыст, которым он хлопал по своему сапогу.
– О, великий князь! – воскликнул Джафар, складывая руки, чтоб сделать низкий поклон, – как благодарить твою милость за величайшую честь, которую оказал ты мне, посетив меня в моём доме?
– Полно, уймись, – бросил Святослав. Рассеянно оглядевшись, он ловко сел по-восточному, положил на колени руки. Левая продолжала стискивать хлыст, – не стой, Джафар, сядь! Нам надо поговорить о некоем деле.
Джафар почтительно, но без всяких новых поклонов и церемоний расположился напротив князя. Вид у купца был обеспокоенно-удивлённый.
– Куришь гашиш? – спросил князь, потрогав кальян.
– Пророк запретил нам употреблять вино, – с печалью сказал сириец, – давеча на пиру я этот запрет нарушил, чтобы поддержать тост за твоё здоровье. Но, вообще, нельзя.
– А как насчёт женщин?
– Будто не знаешь, великий князь! Четыре жены, не более.
– Я запутался в ваших сложных обычаях. Ну, да ладно. Скажи-ка мне, почему ты решил уехать?
Взгляд Святослава насторожил купца. Может быть, причиною были огни свечей, всему придававшие мрачный облик. Чуть помолчав, Джафар произнёс:
– Ведь я уже объяснил – меня обвиняют в том, что я здесь плету интриги против ромеев. Госпожа – в бешенстве. Моё имя покрыто грязью. И лучший способ смыть эту грязь – просто удалиться.
– Госпожа в бешенстве? – не без некоторой иронии повторил Святослав, – но кто тебя обвиняет, Джафар? Скажи мне.
– Видимо, те, кто сам считает интриги неплохим средством для достижения любой цели.
– Можешь назвать мне этих людей?
– Могу, князь, но не хочу.
– Это почему?
– Потому, что я – не доносчик. И не нужны тебе, князь, доносчики. Ты всё видишь отлично сам. И не ошибаешься.
Святослав тяжело вздохнул.
– Ты о христианах? Признай, признай, что о них!
– Ничего подобного! Пусть меня проклянёт аллах, если с моих уст сорвётся проклятие в адрес всех, для кого Иса – не только великий пророк, но и Бог. Это заблуждение от незнания. Я имел в виду только тех, кто вполне сознательно творит зло, прикрываясь именем своего распятого Бога, и не жалеет на это дело царского золота.
– И здесь, в Киеве, таких много?
– То мне неведомо, государь. Я занят торговлей, а не политикой.
Князь взглянул на кальян. Немного поколебавшись, он взял чубук, хорошенько вытер его полою рубахи и затянулся. Потом спросил:
– Роксана-то каким боком в это вплелась?
– Она тебя любит, – пожал плечами Джафар, – ей небезразлична твоя судьба.
– При чём здесь моя судьба?
– Роксана, как видно, знает о том, что тебе грозит большая опасность.
– Вот как? Опасность? Откуда ты это взял?
– Взгляд влюблённой женщины может много сказать тому, на кого он не устремлён. Роксана тебя весьма сильно любит, князь. Это видно.
Святослав сделал ещё затяжку.
– Ты говорил об опасности, мне грозящей, – напомнил он, выдыхая дым. Торговец задумался, а потом сказал как бы нехотя:
– Я нисколько не сомневаюсь в том, что опасность есть, поскольку Роксана тебя действительно сильно любит. И я не знаю, что бы могло заставить её втянуться в интриги, кроме желания защитить тебя от опасности.
– Что за вздор? О чём это ты? В какие интриги она втянулась?
– О, князь! Прости. Я, кажется, подобрал неверное слово.
– Так найди верное! Что ты тень на плетень наводишь?
– Уж лучше я расскажу историю, Святослав, – предложил сириец, – и ты найдёшь его сам.
– Историю?
– Да. Но ты, государь, пожалуйста, успокойся. Я не хочу даже косвенно быть причиной твоего нервного состояния.
Святослав ещё раз наполнил лёгкие дымом и выжидательно поглядел в глаза собеседнику. Тот спросил:
– Ты, конечно, слышал о красоте царицы ромеев, великий князь?
– Царицы ромеев? Нынешней? Феофано?
– Да.
– Много слышал.
– Ну, если
