Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Не хочу крови! Мне нужен грек по имени Калокир. Отдай мне его, Всеслав, и мы разойдёмся мирно!
– На что он сдался тебе?
– А это уж моё дело!
– Надо подумать, – сказал Всеслав, щёлкнув пальцами. Енчугей вдруг рванул поводья. Конь его вскинулся на дыбы. Стрела, просвистев, глубоко вошла ему в грудь. Конь рухнул. Успев прямо на лету выпростать из стремени ногу, главарь кочевников откатился, вскочил и двумя руками вцепился в луку седла коня своего товарища. Тот, жестоко дав коню шпоры, погнал его к заоравшей гневно орде. Енчугей волокся по клеверу, как мешок. Вторая стрела Малька, который поторопился с прицелом, вонзилось в землю. Доволочившись до своих воинов, Енчугей поднялся и через миг опять был в седле. У него имелся запасной конь.
– Четыре шага назад, – приказал Всеслав, ещё раз окинув глазами берег. Дружинники отошли. Ромеи попятились ещё дальше, к самой воде, а Малёк встал в строй.
Атака степных грабителей была шумной и устрашающей. Вонзив шпоры в бока коней, всадники свистели, выли, ревели и на скаку готовили луки. Целая туча стрел обрушилась на дружину, но без вреда – воины прикрылись щитами. Молниеносный натиск орды не прорвал их строя. Кривые сабли заскрежетали, встретив клинки обоюдоострых мечей. Посыпались искры. Ручьями потекла кровь. Дружинники молча били коней и всадников без разбора – кто под руку подвернулся, тот и свалился. Воины Енчугея рубились с меньшим остервенением, полагаясь на свой немалый численный перевес. Но на полуострове, тесноватом для такой схватки, он не давал им сильного превосходства. Руссы сражались с примерно равным числом врагов. Кочевники не могли всем скопом обрушиться на дружину. Две трети их, оказавшиеся на мысе позади тех, кто сразу схватился с воинами Всеслава, тщетно пытались протиснуться сквозь ряды своих соплеменников и принять участие в битве. Лошади им скорее мешали, чем помогали. Берег реки, примыкавший к мысу, был очень крут, вода рядом с ним бурлила на каменистых уступах, и степняки не решались гнать коней в Днепр, чтобы обойти противника с тыла. Хват в самом начале битвы получил рану. Пришлось Всеславу, которому жалко было терять такого приказчика, бросить щит и одной рукой поддерживать Хвата. Трое ромеев лишь наблюдали за ходом боя. Енчугей также не принимал участия в нём. Он сидел на коне в стороне от мыса и наблюдал. Он видел, что русских воинов выручают щиты, а его соратники погибают из-за коней, которых легко было поражать. Валясь в тесноте от страшных ударов, кони придавливали наездников, и бойцы Всеслава их добивали. Поняв, что руссов на полуострове не сломить, Енчугей издал крик совы. Услышав его, оставшиеся в живых печенеги очень охотно поворотили коней и умчались в степь.
Днепровские волны слизывали с берега кровь. Всеслав потерял почти половину своей дружины. Многие были ранены. Убитых и изувеченных степняков осталось на поле боя больше двух сотен. Отъехав на треть версты от места побоища, уцелевшие печенеги остановились и повернули вновь лошадей мордами к Днепру – но не для того, чтоб вернуться. Они застыли, как вкопанные.
– Всеслав! – снова закричал Енчугей, оставшись на прежнем месте, – довольно губить людей! Решим наш спор поединком! Давай, Всеслав! Один на один!
Триста человек, измождённых битвой, уставились на купца. Тот был весь в крови. Не только в своей. Своя у него сочилась из неглубокой раны на шее. Она не была опасна. Вложив меч в ножны, Всеслав помог своему приказчику сесть на землю, сдёрнул с себя окровавленную рубашку, бросил её и сказал:
– Как ты подобрел, Енчугей! Людей тебе жалко стало! А о каком споре ты говоришь? Что решать собрался?
– Если ты меня одолеешь, орда уйдёт, – был ответ, – а я одолею – Хват даст мне грека этого, Калокира!
– Нет, не пойдёт, – отрезал Всеслав, – судьбою царских послов я распоряжаться не властен. Свалишь меня – возьмёшь моё золото.
– То, что царь вручил Калокиру?
– Нет! То золото Святославу принадлежит. Хват отдаст тебе лишь моё.
– Много ли его?
– Да. Сто фунтов! Вряд ли тебе за голову Калокира заплатят больше.
– Договорились! – сразу решил кочевник и поднял руку в знак принесения степной клятвы. Всеслав, напрягая на своей правой руке огромные мускулы, повторил его жест. Затем предложил:
– Бьёмся без оружия, Енчугей! Голыми руками.
– Э, нет! – со смехом откликнулся печенег, – это не годится! Все знают, что ты однажды на спор сломал две подковы сразу! Мы будем биться мечами. Но без щитов.
– Хорошо. Тогда слезь с седла или прикажи подать мне коня.
Кочевник предпочёл первое. Спешившись, он отбросил щит и медленно зашагал навстречу противнику. Тот уже поднимался с мыска на высокий берег. Енчугей был пониже ростом Всеслава, но почти столь же широк в плечах, а ещё увёртлив и длиннорук. Всеслав обнажил испачканный кровью меч, а Енчугей – саблю. Глядя в глаза друг другу, сошлись.
Залязгала сталь. С клинков полетели искры. Орда и руссы молча следили за поединком. Оба бойца владели клинками очень искусно. Енчугей прыгал вокруг купца, нанося удары со всех позиций, но всякий раз его сабля звонко встречалась с прямым мечом. Поединок длился бы долго, если б усталый Всеслав вдруг не оступился, попав ногой в небольшую рытвину. Енчугей сделал яростный выпад. Всеслав, как мог, ослабил удар печенежской сабли концом меча, но всё ж её остриё прошлось по руке его выше локтя. Брызнула кровь. Сидевшие на конях печенеги радостно взвыли. Бледный как смерть Всеслав переложил меч в левую руку и начал атаковать, чтоб завершить бой до слишком обильной кровопотери. Его противник, сообразив, что купец сам свалится – нужно лишь тянуть время, ушёл в глухую защиту. Сабля его, плашмя отражая меч, сгибалась дугой. Кочевнику приходилось туго – Всеслав владел и левой рукой не хуже, чем правой. Но его кровь, уходя, тянула с собою силы. Решив вложить их остаток в наверняка уж выверенный удар, купец дождался момента, когда степняк отвёл назад руку с саблей, и – рубанул сверху вниз. Енчугей отпрянул. Через мгновение его сабля вонзилась в рёбра Всеслава. Тот покачнулся, но устоял на ногах. Печенег сейчас же выдернул саблю, чтобы последним выпадом кончить бой. Однако, Всеслав ему не позволил этого сделать. Уже, казалось бы, не способный ни на какое действие, кроме встречи со смертью, он вдруг поймал раненой рукой руку Енчугея, в которой было оружие, и сжал пальцы. Громко раздался хруст. С пронзительным воплем степняк упал на колени. Всеслав, сам падая, приколол его, как цыплёнка, мечом к земле.
Глава десятая
Святослав, приказав Лидулу с Рагдаем скакать на Лыбедь, до своего дворца не доехал, свернул к подворью магометян. За крепким забором, между складами, тянулся ряд каменных строений, в которых жили
