Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Проститутку?
– Да. Она к нему воспылала жгучей любовью. Но у царицы уже тогда были неплохие шпионы. Зеленоглазая Феофано сама явилась на постоялый двор, где её любовник назначил встречу этой особе, и нанесла сопернице неумелый удар кинжалом. Пелопоннесский характер дал себя знать в очередной раз.
Святослав поднялся, да так стремительно, что огни двух свечей качнулись.
– Джафар, ты лжёшь, – проговорил он, – признайся мне в этом, и я тебя не убью! Даю тебе слово!
Джафар кротко улыбнулся.
– Великий князь! Это не так просто. Я никогда не лгу и не боюсь смерти. Ты можешь меня убить именно за то, что я не солгал.
– Куда она её ранила?
– В самый низ живота.
– Почему же ты рассказал мне эту историю лишь сейчас, когда уж весь Киев толкует об этом шраме? Не потому ли, что ты придумал всю эту ерунду, услышав о нём?
– Конечно же, нет. Какой мне был смысл рассказывать тебе раньше эту известную всем историю, если я не подозревал о том, что главная героиня её – госпожа Роксана. Я и сейчас в этом не уверен. Шрам ведь – не доказательство! Но ты, князь, во всём этом разберёшься. Если захочешь.
– А как зовут любовника Феофано? – перебил князь, – но только не говори, что не помнишь!
– Я никогда не знал его имени, государь. Спроси у других купцов. Многие слыхали об этом деле. Не сомневаюсь только в одном: любовник её опасен. Зная его, госпожа Роксана очень боится за твою жизнь. И правильно делает.
– Но она ведь любит его! – вскричал Святослав.
– Теперь уже нет.
– Откуда ты это знаешь?
– Мне очевидно, что госпожа Роксана любит тебя, – ответил Джафар. И долго молчали оба. А потом князь быстро повернулся и вышел. Точнее, выбежал, забыв хлыст на полу. Вскоре за окном послышался топот его коня.
– Это было сильно, – заметил Аль-Кариби, вернувшись и сев на прежнее место, – смелый ты человек, Джафар! Очень смелый.
Джафар затянулся зельем, щуря глаза на серый дымок.
– Я правду ему сказал, что не боюсь смерти. Много ли стоит моя ничтожная жизнь в сравнении с торжеством зелёного знамени? Но сегодня погибель ждёт не меня, а нашу прекрасную египтянку.
– Ты убеждён?
– В этом нет сомнения. Даже если он побежит расспрашивать, многие ему подтвердят, что нечто подобное вправду имело место и что та девушка была очень высока, тонка и черноволоса.
– Вот оно что! А кто был виновником всего этого?
– Мы с тобой о нём говорили прошлою ночью.
– Так это он?
– Ну, конечно.
– А как ты думаешь, Калокир его разгадал?
– Нет. Если бы разгадал – убрал бы немедленно. Он бы смог.
Визирь согласился. Пригладив бороду, он ещё раз сказал Джафару, что повелитель будет доволен. Потом задумался и спросил:
– Князь сейчас общается ли с болгарами?
– Да, конечно. В его дворце гостит с огромной компанией некий Дмитр, племянник царя Петра. Он страстно мечтает скинуть с престола своего дядю, чтобы занять его место.
– Стало быть, он льёт воду на мельницу Калокира?
– Да, разумеется.
– Он умён?
– Раза в полтора поумнее дяди.
– Всего лишь? Значит, дурак?
– Мягко говоря, – подтвердил Джафар и сладостно потянулся. Он был доволен.
Глава одиннадцатая
Когда солнце поднялось выше степных курганов, в одной из гридниц княжеского дворца собрался Совет дружины. Тысяцкие, сотники и бояре расположились на длинных лавках вдоль белых стен. Святослав, войдя с десятью отборными отроками, уселся на золотой королевский трон, стоявший на возвышении у окошка. То был трон Рюрика, привезённый им век назад с туманных северных берегов Атлантики в шумный Новгород и спустя лет сорок перемещённый Олегом в Киев. Отроки встали позади трона. Один из них держал стяг. На его широком белом полотнище была вышита красным лилия – символ рода князя. Глаза последнего были воспалены и часто моргали.
Гордята первый попросил слово. Поднявшись, он сообщил, что многие вятичи и радимичи переселяются вглубь лесов, чтоб не платить дани.
– Переселяющихся хватать и продавать в рабство, – повелел князь, – другим неповадно будет переселяться.
– А жён и детей куда?
– А туда же.
Обведя взглядом лица бояр, которые закивали в знак одобрения, Святослав прибавил:
– А тиунам напомнить, что за малейшее воровство велю их скармливать псам. Что ещё, Гордята?
– В чудских лесах зверья стало мало. Боюсь, не дадут пушнины.
– Куда ж зверьё подевалось?
– Не знаю, князь. Но чудь говорит, что кривечские волхвы превращают ихних куниц в прожорливых крыс, а белок – в мышей, чтоб посевы жрали. Может, то правда? Кривечи с чудью давно враждуют.
– Пусть чудь не брешет! Не то отправлю Лидула к ним. Емь что говорит?
– Что мяса и рыбы мало у них, а мехов – довольно.
– Добрая ли пушнина?
– Говорят, добрая.
– Ну, а что у древлян?
– В избытке всего, окромя пушнины, мёда и дичи.
Великий кКнязь рассмеялся.
– Ну, ты сказал! А чего ж ещё взять-то с них?
– Домашний скот, рыбу.
– Пускай меха где хотят берут. От бужан получил ты вести?
– Нет ещё, князь. А в Новгороде…
– Про Новгород знаю сам, – прервал Святослав, и Гордята сел. Поднялся другой боярин, Чурило.
– Мало у нас, Святослав, городов стоит по степи, у южных границ, – заговорил он, с гордостью приглаживая усы, длиннее которых в Киеве не было, – широко раздвинулась Русь, а где города торговые, с гарнизонами? От них прибыль тебе была бы, а честным людям – спокойствие. Всякий сброд на степных просторах грабит купцов! Города поставим – больше торговых людей из заморских стран поедет к нам с золотом и с товарами.
– Чтобы грабили их не только степные ханы, но и мои посадники в городах? – спросил Святослав. Хотел он продолжить, но тут дверь гридницы распахнулась. Вошла Роксана. Все на неё уставились с удивлением, если не сказать больше. Она выглядела так, будто только что вскочила с постели и не дала себе труд ни одеться, ни причесаться – счастье ещё, что девки успели набросить на неё что-то. Лицо её было бледным и недовольным. Не глядя ни на кого, кроме Святослава, она к нему подошла. Наклонившись к самому его уху, тихо сказала:
– Мне передали, что ты не хочешь меня пускать сегодня на богомолье. Верно ли это?
– Верно, – подтвердил князь, спокойно и неподвижно глядя на дверь, которую за Роксаной снова прикрыли. Роксана выпрямилась, и их разговор стал общедоступным.
– Но мы же договорились!
– Я передумал.
– Но почему?
– Потому, что я так решил.
– Мне просто необходимо совершить исповедь! – пылко возразила Роксана.
– Ты сможешь здесь это сделать.
– Что это значит?
– Узнаешь. Стой и молчи.
Роксана застыла и опустила глаза. Её кулаки были крепко
