Томас Костейн - Высокие башни

Фелисите начала выглядывать тетушку Сулетту, но ее не оказалось у ворот. Она начала ее везде искать и нашла тетушку в подвальном этаже хозяйственных помещений. Тетушка Сулетта стояла у входа в кухню.

Старуха не улыбнулась девочке и не заговорила с ней. Фелисите протянула ей корзиночку с бутылкой хорошего вина, которое она привезла тетушке в подарок. Та не обратила на подарок никакого внимания. Фелисите была поражена, даже начала заикаться.

— Тетушка, я… я рада вас видеть. Мсье Шарль привез меня, сегодня — день моего рождения. Мне исполнилось десять лет. Вы не забыли?

— Я все помню, — монотонно ответила старуха. Она не улыбнулась Фелисите. Она хмуро рассматривала свою бывшую подопечную.

— Ты изменилась, — наконец сказала тетушка, — сильно изменилась. Тебя трудно узнать.

Фелисите хотела снять напряжение, и она начала быстро говорить:

— Да, тетушка Сулетта. Я действительно сильно изменилась и выросла с тех пор, как мы виделись в последний раз. Наверно, я буду высокого роста.

Старуха не сводила с нее взгляда.

— Ты стала более симпатичной. Становишься похожей на мать. Но если ты думаешь, что мне это приятно, ты ошибаешься. Я знаю, ты во многом будешь походить на свою мать и станешь женщиной, которая думает только о мужчинах, — она сделала отталкивающий жест рукой. — Ты теперь для меня чужая.

Фелисите была поражена, когда тетушка повернулась и закрыла за собой дверь кухни.

Девочка медленно поднялась по лестнице, держа в руках не принятый подарок. Барон в зале разговаривал с арендатором, и девочка отправилась к нему и протянула ему подарок.

— Мсье Шарль, она не захотела взять это у меня… Она мне не рада.

Барон шепотом выругал экономку.

— Не печалься, малышка. Она — злобная старуха и никогда не угадаешь, что она еще может придумать. Кругом множество людей, кто будет счастлив получить вино. У меня идея, — и он обратился к арендатору: — Мы отдадим вино старику Киркинхенду. Я слышал, у него плохо со здоровьем.

Арендатор покачал головой.

— Мсье Шарль, не стоит отсылать вино старику Киркин-хеду. Он его не сможет выпить. Он совсем не в себе и даже не узнает собственную дочь, постоянно спрашивает, кто эта женщина. Что касается Проспера, — арендатор захихикал, — то он считает, что Проспер — это человек, с которым он много лет назад здорово поругался, и все время ему угрожает. Однажды он потребовал нож и стал вопить, что прикончит этого бездельника. Бедняга Проспер боится входить в его комнату!

Фелисите поняла, почему Филипп после приезда сразу исчез. Ему приходится находиться со стариком, и девочка была уверена, что он останется с ним весь день. Конечно, она расстроилась, но больше всего ей было жаль Филиппа. «Бедный Филипп! Ему никогда не удается повеселиться».

Барон взял корзинку у девочки.

— Мне жаль старика Киркинхеда, — сказал он, покачав головой. — В прежние дни он с удовольствием выпил бы это вино! Жорж, — сказал он арендатору, отдавая ему корзинку, — это тебе. Вино просто отличное. Выпей за здоровье жителей Лонгея, которые сейчас находятся на юге.

С запада ползло черное облако, когда Филипп вышел из леса и побежал по общинному выгону. С ближайшей башни послышались чистые звуки горна. Барон еще не повесил колокола в церкви, хотя часто говорил об этом. Филипп подумал: «Я не смогу поговорить с отцом де Франшевиллем до окончания вечернего богослужения».

Караульный у ворот спросил его:

— Как дела у твоего хозяина?

Юноша покачал головой и ответил:

Жюль, я пришел за священником. Он не переживет сегодняшней ночи.

Фелисите шла за бароном по вымощенной булыжниками тропинке в церковь. Она сразу увидела Филиппа и поняла, что у него беда. Девочка вздохнула, — она ведь не могла ему помочь. «Ему нужна помощь, а мне всего десять лет, и я не могу ему помочь».

Она не обратила внимания на барона, когда он вытянул руку вверх ладонью, и сказал:

— Опоздавшие промокнут до нитки.

Люди в церкви читали молитву, стоя на коленях. Вокруг сразу сильно потемнело. Свечи мерцали и чадили на сквозняке, проникающем через полуоткрытые окна. Все слышали шаркающие шаги ризничего и видели, что уже поздно закрывать окна.

Засверкала молния, настолько яркая, что на северной стене образовался золотой полукруг огня, и почти сразу раздался гром. Он был страшным, женщины закрыли уши руками. Поднялся сильный ветер. Все в ужасе смотрели друг на друга, потому что раздался удивительный звук, и ветер с яростью накинулся на стены замка, собирая по дороге мусор в темные вихри.

Свечи взметнули вверх пламя и сразу погасли. Мгновение царила тишина, а потом дико закричала женщина. Странно, что только она одна потеряла над собой контроль, потому что все были объяты ужасом. Известно, что если во время службы тухнет свеча, — это означает смерть. Что же их ждет, если сразу погасли все свечи? Возможно, это предвещает много смертей? Конечно, кое-кто подумает, что это всего лишь старая примета, но многие из них вспомнили, что в такую ужасную ночь ирокезы напали на Лачин во время грозы. Неужели все опять повторяется? Возможно, сюда шествуют воинственные отряды индейцев? А что, если они нанесли удары, и тот факт, что погасли свечи, означает, что множество поселенцев уже мертвы? Послышался страшный крик. Это переполнило чашу терпения. Люди вскочили и устремились к дверям.

Барон пробирался по проходу и повторял:

— Спокойно! Спокойно! Нет оснований волноваться.

Он остановился у входа и начал отдавать команды — кому стоять в карауле у ворот и на наблюдательных башнях. Он пытался организовать людей таким образом, чтобы наиболее смелые собрали оставшихся дома людей и отвели их в замок. Сам мсье Шарль вместе с одним человеком решил тоже отправиться в путь и предупредить людей на Шамбли-роуд.

Фелисите была страшно испугана и шла за бароном, держась за его сюртук. Девочка немного успокоилась, видя доброе лицо отца де Франшевилля. Он пытался утихомирить женщин и детей. Она слышала, как священник говорил:

— Когда Бог решает прекратить человеческие жизни, он протягивает руку. Ему не нужно насылать ветер и тушить свечи в церкви в качестве предупреждения, подобно ведьме, которая костлявым пальцем стучит в окно посредине ночи.

Одна женщина продолжала биться в истерике и кричала:

— Отец, так всегда бывает! Я сама видела это много раз! Фелисите потеряла Филиппа из вида, но потом обнаружила, что он стоит рядом с отцом де Франшевиллем и спокойно с ним разговаривает. Священник его слушал и кивал головой. Девочка пробралась к ним и услышала слова Филиппа:

— У него не осталось сил, и он еле говорит. Святой Отец, ему долго не протянуть. Он спрашивает о вас.