Томас Костейн - Королевский казначей

Томас Костейн

КОРОЛЕВСКИЙ КАЗНАЧЕЙ

Посвящается Нельсону Даблдею

ПРЕДИСЛОВИЕ

Обычно книги говорят сами за себя и авторское предисловие далеко не всегда необходимо. Но если действие романа происходит в определенных исторических условиях, без вступления не обойтись. Читателю должно быть ясно, где реальные исторические события и герои, где вымышленные.

Должен сказать, что история главного героя моего романа — Жака Кера, казначея французского короля Карла VII — изложена с максимальной точностью. Безусловно, кое-где пришлось изменить порядок событий. Хроники тех времен скудны, и автору пришлось напрягать воображение в поискак деталей и подробностей жизни королевского двора, быта парижан и провинциалов, а также многого другого.

Меня поразило, как мало сведений осталось о Жаке Кере, незаурядной, сильной и очень известной личности, оставившей глубокий след во французской истории. Монстреле и другие хроникеры того времени очень подробно описывали чуть ли не каждый шаг не представляющих абсолютно никакого интереса рыцарей, скучнейших королей и глупых принцев, а о Жаке Кере — почти ничего. Их оставляли равнодушными его гениальной ум, головокружительная карьера, смелые начинания, решительные поступки. Возможно, обо всем этом так и не удалось бы узнать, если бы не открытия С. Джозефа Жака в книге «Средневековый скандал». Там упоминаются такие реальные персонажи, как Робер де Пуатеван и Ферран де Кордюль, сыгравшие в жизни Кера немалую положительную роль. Однако данных о них было маловато, и автору романа пришлось реконструировать сцену действия, наполняя свой рассказ новыми интересными сведениями.

Тот, кто чрезвычайно трепетно относится к традициям рыцарства, может выступать против роли, которую я отвел в своем романе Жаку де Лалэну. Тот супергерой постоянно с кем-нибудь дрался, вступал в равные и неравные поединки, подобно современным провинциальным боксерам-профессионалам. Главным для него было продемонстрировать свою силу и получить аплодисменты. Он не сражался с д'Арлеем только потому, что тот является вымышленным героем.

Я задумал сцену дуэли, чтобы показать, насколько тщеславны и бесчестны были многие хваленые средневековые рыцари. Жак де Лалэн был лидером среди таких. Я тщательно изучал его характер, следуя многим источникам, и понял, что он повел бы себя именно так, как на страницах моего романа. Я отвел ему роль неумного монстра, который отказывался сражаться за свободу Франции, но был готов вступить в бой по любому, даже самому глупому поводу.

Я не стал упоминать о семье Жака Кера («кер» по-французски означает «сердце») только потому, что ее члены никак не повлияли на его карьеру: ни жена — милая, тихая женщина, — ни сыновья. Когда я попытался ввести их в свой рассказ, они стали так мешать ходу всего повествования, что пришлось немедленно с ними расстаться. Если я поступил с родными Кера несправедливо, прошу меня простить. Но у меня есть оправдание: я следовал проторенными дорожками хроник, а там их присутствие не было замечено.

Я пытался создать правдивый портрет Агнес Сорель, этой умной, прелестной и несчастной женщины, возлюбленной короля, и Карла, Которому Все Хорошо Служат. Робер де Пуатеван жил и действовал как настоящий храбрец, это зафиксировано в описаниях хода суда над Кером. Реальными лицами являются также Жанна де Вандом и Гийом Гуффье. Что же касается Валери Марэ и д'Арлея, а также графа и графини де Бюрей — это вымышленные персонажи. Поэтому следует помнить: все события, в которых они принимали активное участие, были плодом фантазии автора, чтобы в книге прослеживалась романтическая линия и она стала более интересной и захватывающей.

Томас Б. Костейн

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава 1

Королевское знамя Франции развевалось над башнями Лувра. Это было удивительное зрелище, ведь король не любил Париж и навещал его не часто. Как и следовало ожидать, жители города сделали из его приезда праздник. На улицах при дуновении ветерка трепетали полотнища вымпелов и флагов. Выступали кукольники, показывавшие мистерии. На каждом углу стояли торговые лотки. Народ с удовольствием развлекался, а торговцы старались получить как можно больше за товары для королевского двора. Но тот, кто был поумнее, лишь потихоньку посмеивался над всем этим… Горожане прекрасно понимали, что благородные рыцари и дворяне, проезжавшие или шагавшие по парижским улицам, гордо задрав нос, и не замечавшие никого вокруг, были именно теми воинами, что проиграли англичанам все великие сражения Столетней войны, и, если их вовремя не остановить, они проиграют и все остальные битвы. Иногда сквозь стук конских копыт и звуки серебряных фанфар до ушей этих господ долетали свист и оскорбительные, порой грубые реплики, в которых так поднаторели простые парижане.

Жак Кер увидел знамена из окна комнаты с побеленными стенами. Когда он бывал в Париже, предпочитал работать здесь. Кер приступил к делам в пять утра. Казалось, поток посетителей никогда не закончится. Он быстро и четко вел переговоры и отпускал посетителей небрежным движением руки, когда был уверен, что обсуждать больше нечего. Он прочитал горы писем и документов, просмотрел множество списков и отдал столько распоряжений, что у его подчиненных не было минуты отдыха.

Жак Кер подошел к окну и посмотрел на роскошные башни Лувра.

— Карл, Которому Хорошо Служат, — тихо шепнул Кер. — Мне кажется, что тебе подходит это прозвище, мой милый и нерешительный господин! Мне хотелось бы знать, как вас назовут, когда станут писать историю этого времени?.. Мне также очень интересно, что напишут о Жаке Кере?

Если взглянуть на Кера сзади, он выглядел именно таким, каким был на самом деле, — процветающим человеком средних лет. Если смотреть ему прямо в лицо — многое менялось. Прежде всего люди обращали внимание на его глаза, а все остальное в этом человеке казалось довольно обычным. Глаза у него были поразительные: большие, серые и очень живые. Они улыбались, смеялись, зажигались, горели, сверкали, обжигали, страдали, взрывались и выдавали его настроение. Ни на секунду они не отпускали от себя взгляд собеседника. Его приятного тембра голос обладал теми же качествами. Можно сказать, что его жесты были несколько театральны, но плавные движения его красивых белых рук четко соответствовали постоянному изменению выражения глаз.

Он был аккуратно одет, все в его туалете было тщательно продумано, сюртук был зашнурован серебряными бечевками, рукава отделаны жемчугом, лосины плотно облегали ноги, башмаки он носил из прекрасной тонкой кожи. Было видно, что этот человек придавал значение не только красоте, но и удобству: носы башмаков не были слишком длинными и не сильно были загнуты вверх.