Томас Костейн - Черная роза

Томас КОСТЕЙН

ЧЕРНАЯ РОЗА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мои предыдущие книги основывались на описании жизни исторических личностей, то есть тех людей, которым удалось добиться удивительных свершений, но чьи деяния были почти полностью забыты. Я начал писать «Черную розу», пытаясь напомнить о трех гигантах. Один из них был королем Англии, причем, как мне кажется, великим английским монархом, — это Эдуард I, которого иногда называют законником. Его страстное желание покорить Шотландию несколько омрачает память о нем, но он остается человеком, преданным благородной и серьезной цели, с его именем связано введение парламентского правления.

Вторая замечательная личность — это монгольский завоеватель, о котором кратко упоминается в исторических хрониках, где его называют Баян Стоглазый. Он покорил Китай для Хубилай-хана и провел множество блестящих военный кампаний. Время завесило плотной пеленой забвения эти страницы истории, и сквозь нее можно различить только неясные очертания агрессивной военной политики Баяна. Но я абсолютно уверен, что если бы военным историкам представилась возможность изучить его военные операции, они весьма высоко оценили бы подобное военное искусство.

Третья личность — Роджер Бэкон. Интерес к этому удивительному монаху-францисканцу возрос с годами и в настоящее время почти превратился в культ, поэтому здесь мне нечего сказать, разве что лишний раз подтвердить, что он был, вероятно, величайшим ученым.

Следует также отметить, что все эти удивительные люди жили примерно в одно время и резко выделялись в эпоху средневекового мракобесия. Поэтому я решил создать такое произведение, где бы важную роль играли все три эти личности.

Но сочиненный мною роман не желал оставаться в строгих исторических рамках. Живя своей жизнью, он закусил удила и позволял мне лишь изредка являть читателям моих фаворитов, впрочем, хотя эти яркие личности появляются на страницах романа не часто, их свершения диктуют направление всего повествования.

Само повествование выросло из легенды исключительно романтической и притягательной, которую можно найти в очень старых английских хрониках. Я постарался сделать нетрадиционной концовку книги, но сейчас, в самом начале, не собираюсь об этом рассказывать. Могу только отметить, что сюжет связан с английским крестоносцем, впоследствии ставшим отцом Томаса Бекета, и девушкой с Востока, знавшей всего два слова по-английски. Конечно, это всего лишь легенда, но мне она показалась слишком интересной, чтобы оставить ее пылиться в старинных фолиантах. Я позаимствовал эту легенду и использовал в своем романе.

Следует заметить, что рассказ о заточении детей в замке Булейр основан на исторических хрониках Шотландии. О нем вкратце упоминает сэр Вальтер Скотт в «Сказках дедушки».

Заранее хочу отвести от себя возможную критику и заявить, что не нафантазировал в сцене строительства корабля в Арсенале Венеции. Правдивые записи свидетельствуют о том, что срочные нужды войн с Турцией заставили жителей Венеции построить корабли за один день и что именно им пришла в голову идея «конвейера», но, конечно, они его так не называли. Они построили великолепные суда — огромные деревянные галеры с двумя рядами весел, с выступавшими надстройками и большим размахом парусов. Совершенно ясно, что скорость не является изобретением нашего времени.

Для того чтобы написать эту работу, мне пришлось прочитать великое множество книг. С некоторыми из них я почти не расставался: это три тома «Чингисхана» Гарольда Лэма, «Поход варваров», «Крестовые походы», несколько версий повествований о Марко Поло, набросок Агнес Стрикленд о королеве Элнор из книги «Жизни английских королев», множество очерков о Китае, великолепный перевод Перл Бак «Все люди братья». Без этих и многих других книг, которые просто невозможно перечислить, я бы не смог предоставить подробную картину удивительно интересного времени.

Томас Костейн

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1. ОКСФОРД

Темнело, но Ингейн до сих пор не появлялась. Неужели Ниниан ошибался? Днем начал клубиться туман, по крышам Оксфорда настойчиво стучал дождь. Уолтер стоял у входа в церковь Святого Мартина; он очень волновался, что может пропустить процессию, и поэтому постоянно выбегал на улицу и промок до костей.

Зазвонили колокола церкви. Обычно их звон чудесным образом действовал на Уолтера, когда кончался день в Оксфорде. Что-то витало в воздухе старого седого города, и казалось, что раздавались удивительно торжественные звуки. Они сильно влияли на настроение людей. Иногда звон казался громким и зовущим в бой. Он мог быть радостным и взволнованным, и на сердце становилось веселее. Временами звуки доносились медленно, с грустью напоминая о ненужности земной жизни. Но чаще всего звуки были приятными и быстрыми, как свист крыльев ласточки, и от ощущения неземного счастья в горле Уолтера вставал комок.

Сегодня, когда Уолтер считал удары, он чувствовал только нетерпение. Четыре часа! Действительно ли Ингейн едет из Лондона с отцом или это еще одна глупая шутка Ниниана? Уолтер начал подозревать последнее, но не посмел уйти с «вахты». Он не видел Ингейн почти два года, а Ниниан намекал, что она вскоре выйдет замуж. Из университета он вернется домой не ранее чем через два года, и если он сейчас не увидит девушку, то может так случиться, что он ее никогда уже более не увидит.

К нему подошел нищий с голыми мокрыми ногами и лицом, посиневшим от холода. По привычке он начал гнусавить: «Добрый сэр, подайте копеечку!» — и протянул деревянную чашу для подаяний. Но потом повнимательнее взглянул на промокшего до нитки студента, стоявшего у входа, и насмешливо рассмеялся.

— Господи, студент! — громко воскликнул нищий. — Наверно, это мне следует бросить тебе монетку, голодный птенец!

Прошел еще час. Уолтер не переставая дрожал от холода. Он решил, что никто в такую погоду не поедет в Тресслинг. Юноша стал себя уговаривать, что ему лучше сесть заниматься. Ему столько предстояло выучить! За последние полчаса он не увидел ни единого пешехода. Кругом царила полная тишина, которую нарушал только звук капель.

Вдруг у него замерло сердце. Откуда-то с востока послышался перестук копыт, и примерно дюжина всадников разорвала тишину. Увидев забрызганную грязью карету, поскрипывающую в конце процессии, Уолтер перестал сомневаться. Мать Ингейн была инвалидом и всегда путешествовала в карете.

Юноша не желал, чтобы его обнаружили, и плотнее прижался к колонне. Но его заметил сквайр, ехавший впереди. Он натянул поводья и спросил резким и надменным голосом: