Папирус. Изобретение книг в Древнем мире - Ирене Вальехо
4
Он был молод и безжалостен. По пути в Египет он два раза подряд разгромил войско персидского «Царя царей». Завладел Турцией и Сирией, объявив, что освобождает их от персидского гнета. Завоевал Финикию и Палестину: все города сдались без сопротивления, за исключением Тира и Газы, павших после семи месяцев осады. Освободитель жестоко наказал немногочисленных выживших: распял вдоль побережья – представьте шеренгу из двух тысяч людей, агонизирующих у моря. Женщин и детей продали в рабство. Правителя злосчастной Газы Александр приказал привязать к колеснице и таскать до смерти, как таскали в «Илиаде» тело Гектора. Вероятно, ему доставляло удовольствие воображать, что он проживает свою собственную эпическую поэму, и время от времени он повторял какой-нибудь поступок, символический жест, легендарное зверство.
Иногда, наоборот, демонстративно проявлял милость к побежденным. Захватив в плен семейство персидского царя Дария, пощадил женщин и не стал использовать их в качестве заложниц. Приказал, чтобы им не препятствовали оставаться в их жилищах и не отбирали платье и драгоценности. А также позволил похоронить погибших в сражении близких.
Вступив в покои Дария, он узрел золото, серебро, алебастр, вдохнул вездесущий аромат мирры и прочих благовоний, увидел искусно вытканные ковры, столы и сундуки, – словом, ощутил богатство, которого не знал при родном провинциальном македонском дворе. Заметил друзьям: «Вот оно, значит, на что похоже – царствование». Тогда ему поднесли ларец, самый дорогой и великолепный предмет в поклаже Дария. «Какое же содержимое сравнится в ценности с таким вместилищем?» – спросил он у своих людей. Каждый высказал предположение: деньги, драгоценности, притирания, пряности, военные трофеи. Александр покачал головой, помолчал, а потом велел поместить в ларец свою «Илиаду», с которой никогда не расставался.
5
Он не проиграл ни одной битвы. Без поблажек выносил тяготы кампаний, как обычный воин. Через шесть лет после восшествия на македонский престол, в возрасте двадцати пяти лет разгромил самую сильную армию своего времени и завладел сокровищами Персидской империи. Но и этого ему было мало. Он дошел до Каспийского моря, пересек территории нынешних Афганистана, Туркменистана и Узбекистана, перевалил через снежные хребты Гиндукуша, преодолел зыбучие пески и вышел к реке Окс, которая сегодня называется Амударья. После чего углубился в земли, на которые прежде не ступала нога грека (Самарканд и Пенджаб). Блестящих побед больше не было, войска теряли силы в изнурительной борьбе против непокорного местного населения, совершавшего частые мелкие набеги.
В греческом есть особое слово для описания его одержимости: póthos. Это тяга к чему-то далекому или недоступному, желание, которое причиняет боль, поскольку неутолимо. Этим словом называют и смятение безответно влюбленных, и скорбь траура, когда мы невыносимо тоскуем по умершему. Александра снедало желание двигаться дальше и дальше, бежать от скуки и посредственности. Не давало ему покоя. Ему не исполнилось и тридцати, а он уже начал подозревать, что мир чересчур мал для него. А если в один прекрасный день все земли закончатся и нечего станет завоевывать?
Аристотель учил его, что конец мира лежит за Гиндукушем, и Александр намеревался добраться до самого края. Его влекло туда, словно магнитом. Увидит ли он там великий Внешний Океан, как рассказывал учитель? Или море будет срываться исполинским водопадом в бездонную пропасть? А может, предел мира и вовсе неразличим в густом тумане и разливающейся белизне?
Но люди Александра, расхворавшиеся и приунывшие от бесконечных дождей (стоял сезон муссонов), отказались идти дальше в Индию. Они прослышали об огромном неизведанном индийском царстве по ту сторону Ганга. Мир и не думал кончаться.
Один старый вояка заговорил от имени всех недовольных: подчиняясь приказам молодого царя, они преодолели тысячи километров и умертвили по пути никак не меньше семисот пятидесяти тысяч азиатов. Предали земле лучших друзей, павших в боях. Терпели голод, леденящий холод, жажду, долгие переходы по пустыне. Многие пали, словно скот, вследствие неизвестных болезней, другие оказались страшно изувечены. У немногих выживших не осталось прежних юных сил. Лошади охромели и обезумели от боли, подводы вязнут в слякоти на дорогах. Даже пряжки ремней проржавели, а пайки́ в сыром воздухе стремительно портятся. Люди ходят в годами не чиненных сапогах. Они хотят вернуться домой, обнять жен и детей, хоть те, надо думать, уж и не помнят их. Тоскуют по родному краю. Если Александр решит продолжить поход, на македонцев пусть не рассчитывает.
Александр пришел в бешенство и, подобно Ахиллу в начале «Илиады», удалился под угрожающие возгласы в шатер. Началось психологическое противостояние. Сперва солдаты молчали, потом осмелились освистать своего утратившего самообладание царя. Они не собирались терпеть унижение после того, как подарили ему лучшие годы жизни.
Напряжение не спадало два дня. А потом знаменитое войско повернуло обратно, на родину. Одну битву Александр все-таки проиграл.
Друг-македонец
6
Птолемей, близкий друг Александра, сопровождал его во всех походах. По происхождению он никак не был связан с Египтом. Отпрыск знатного, но непримечательного македонского рода не мог и помыслить, что однажды станет фараоном богатой страны на Ниле, куда он впервые попал в возрасте сорока лет, не зная местного языка, обычаев и сложноустроенной бюрократии. Однако завоевания Александра и их далеко идущие последствия как раз и относятся к таким историческим сюрпризам, какие ни один аналитик не в силах предсказать – по крайней мере, прежде, чем они случатся.
Македонцы гордились своей страной, но знали, что остальные народы считают ее отсталой, погрязшей в племенных дрязгах и незначительной. В причудливой иерархии греческих независимых государств они явно находились на несколько ступеней ниже благородных афинян или спартанцев. Они сохраняли традиционную монархию, в то время как большинство городов-государств Эллады заигрывало с самыми изощренными формами правления. К тому же на свою беду македонцы говорили на непонятном всем остальным диалекте. Когда один македонский царь захотел участвовать в Олимпийских играх, разрешение ему дали только после тщательной проверки. Словом, в греческом клубе их терпели с трудом. А для остального мира они попросту не существовали. В ту эпоху очагом цивилизации был Восток, Запад же считался темным диким краем, населенным варварами. В атласе географических представлений и предрассудков Македония находилась на периферии цивилизованного мира. Вероятно, не многие египтяне смогли бы найти на карте родину их будущего правителя.
Александр покончил с этим пренебрежительным отношением. Он был столь велик, что все греки приняли его как своего. И даже сделали национальным символом. Во время долгого османского господства греки слагали легенды о том, как могучий герой Александр восстанет из мертвых и избавит родину от турецкого гнета.
Наполеон
