Код Шекспира - Джо Смит

В центре гостиной стоял камин с потрескавшейся каменной облицовкой. На полке над ним стояли маленькие фигурки из бронзы, изображающие то ли фей, то ли ведьм, а рядом – старинные часы, замершие на полночи.

– Это место точно хранит тайны, – сказала я, снимая пальто.

Джулиан, поставив чемоданы у стены, включил лампу с абажуром, и её свет, мягкий и слегка янтарный, оживил углы комнаты.

– Думаю, у нас будет время их раскрыть, – заметил он.

В спальне, которую мы обнаружили за тяжелой дубовой дверью, царило величие старины. Массивная кровать эпохи Тюдоров с высокими резными стойками поддерживала тяжелый полог из бордового бархата, который, казалось, хранил воспоминания о тех, кто здесь спал столетия назад. На покрывале из тонкой шерсти золотилась вышивка в виде переплетенных узоров, а по углам комнаты стояли старинные сундуки и комоды, украшенные замысловатой резьбой.

– Кровать явно королевских размеров, – заметила я, проводя пальцами по резному подножию.

Джулиан усмехнулся:

– История утверждает, что Тюдоры не жалели роскоши, даже если она казалась излишней.

Он поднял канделябр с дубового столика у окна, чтобы лучше осмотреть комнату. Свет свечей отразился в его глазах, делая их похожими на глубокие темные озера.

Мы вернулись в гостиную и начали распаковывать вещи. Джулиан, занятый попытками разжечь камин, обронил несколько тихих, раздражённых комментариев, заставив меня улыбнуться. Я, разложив книги на полке, осматривала пространство.

– Кажется, мы ошиблись с планировкой, – сказал он, когда осмотрел дом полностью.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, подходя ближе.

– Одна спальня, – сухо произнёс он.

Он выглядел слегка смущённым, но быстро взял себя в руки.

– Я могу устроиться на диване.

– Нет, – возразила я, чувствуя, как жар окрасил мое лицо. – Мы что-нибудь придумаем.

Его глаза на мгновение встретились с моими, и я не смогла понять, что именно он хотел сказать. Но это напряжение, висевшее в воздухе, вдруг стало почти осязаемым.

Я укуталась в мягкий плед, чувствуя, как тепло постепенно вытесняет холод, забравшийся под кожу.

– Забавно, не так ли? – начал он, глядя на пляшущие языки пламени.

– Что именно?

– Человек, написавший Гамлета – пьесу, полную размышлений о жизни и смерти, – мог в своём завещании упомянуть всего лишь «вторую лучшую кровать» для своей жены, но ни слова не сказать о своих пьесах.

Я нахмурилась, обдумывая его слова.

– Может, он считал, что творчество принадлежит не ему, а миру, – предположила я.

Джулиан слегка склонил голову, словно размышляя над моим ответом.

– Или он понимал, что настоящая магия слова – это нечто эфемерное, – сказал он. – Она живёт не в завещаниях, а в памяти тех, кто её читает.

– Это красиво, – призналась я.

Он обернулся ко мне, и на его лице появилось тёплое, чуть грустное выражение.

Огонь потрескивал в камине, и на мгновение комната утонула в уютной тишине. Джулиан поднялся, чтобы налить чая, но внезапно остановился у кресла, будто колебался.

– Анна, – начал он, его голос звучал мягче, чем обычно. – Я хотел бы поблагодарить вас… за всё.

– За что именно? – спросила я, чувствуя, как сердце ускоряет ход.

Он наклонился ближе, его взгляд поймал мой, и в этот момент всё остальное перестало существовать.

– За то, что остаетесь рядом, несмотря ни на что.

Его слова прозвучали тихо, но в них было столько искренности, что я почувствовала, как внутри всё сжимается.

Он осторожно поднял руку, едва касаясь моего лица. Его пальцы были тёплыми, а прикосновение – таким нежным, что я невольно закрыла глаза.

– Простите меня, если я не всегда могу выразить, что чувствую, – добавил он.

Его слова растворились в воздухе, и в следующий момент он осторожно склонился ко мне. Его губы коснулись моих, мягко и медленно, будто он хотел растянуть этот момент на вечность.

Мир вокруг исчез, остались только тепло его рук и мягкость губ. Его пальцы скользнули по моему плечу, задержавшись у основания шеи.

Я почувствовала, как его руки крепче обвили меня, притягивая ближе. Мои пальцы невольно зарылись в его волосы, мягкие и чуть растрёпанные, как после ветра.

Но прежде чем мы могли перейти черту, он вдруг замер.

– Прости, – произнёс он, отстраняясь, но не отпуская моих рук. Его голос был хриплым, почти сломанным. – Я не хочу, чтобы это случилось из-за всего этого хаоса вокруг.

Я хотела возразить, но его взгляд остановил меня. В его глазах читалось столько нежности и силы, что я не могла не подчиниться.

– Нам стоит отдохнуть, – добавил он с ноткой сожаления.

Я кивнула, чувствуя, как внутри всё протестует. Но, возможно, он был прав. Эта ночь должна была быть о чём-то большем, чем просто бегство от проблем.

Огонь и шторм

В спальне царила тишина, нарушаемая лишь ритмичным стуком дождя о старинные оконные стёкла. Тяжёлый полог кровати, цвета густого вина, казалось, создавал кокон из бархата и теней. Пламя в камине уже угасало, оставляя после себя едва заметное тепло и слабый запах древесного дыма. Джулиан стоял у двери, словно колеблясь, но затем твёрдо произнёс:

– Вы ложитесь, Анна. Я устроюсь в гостиной.

Его голос был тихим, но каждый оттенок интонации отзывался в моей груди.

– Но кровать достаточно большая для нас обоих, – вымолвила я, пытаясь скрыть неловкость за случайным замечанием.

Джулиан слегка наклонил голову, и на его губах появилась едва заметная усмешка.

– Возможно, – ответил он, задержав взгляд на мне чуть дольше, чем требовалось. – Но… я вряд ли смогу удержать себя в руках.

Эти слова, произнесённые столь спокойно, заставили кровь стучать в висках. Я застыла, чувствуя, как лицо заливает жар.

– Спокойной ночи, – добавил он и, прежде чем я смогла ответить, скрылся за дверью.

Казалось, пустота мгновенно окутала комнату. Я всё ещё слышала отголоски его шагов, медленно затихающих в холле, и осознала, что сердце бьётся слишком быстро. Ночь казалась пугающе длинной.

Кровать с высоким изголовьем и резными стойками была настоящим произведением искусства. Я скользнула под тяжёлое одеяло, чувствуя, как