17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера том II - Альберт Беренцев
Толпа затараторила, заметалась. Я теперь понимал, что значит «овладеть массами». Пожалуй, сейчас произошло именно это — я немецкими массами успешно овладел. Сказался мой опыт провальных речей в Равенсбрюке и потом в главном управлении ᛋᛋ. Я с тех пор кое-чему научился…
Немцы кричали, но сами не понимали, что они кричат. Их крики не складывались в осмысленные слова. Похоже, что я только что добился массового психоза. Это напоминало какую-то глоссолалию. Как у пятидесятников на мессе, когда верующие говорят на ангельских языках.
Немцы просто орали, просто выплескивали всю накопившуюся боль, весь свой страх…
Но через несколько секунд послышались и содержательные крики, сначала робкие, потом все громче, все стройнее:
— Гитлер!
— Гитлер — враг!
Кричали совсем близко.
Я повернул голову: про врага-гитлера орала какая девочка из «Союза немецких девушек» на трибуне, ей вторил даже какой-то ветеран Первой Мировой, он при этом еще и грозно тряс костылем.
Я поглядел на толстого штурмовика из СА. Этот насупился, глядел на меня стеклянно.
Ясно.
Половина немцев в психозе с непредсказуемыми последствиями, половина — в кататонии, в нервном ступоре.
Интересненько…
Я сейчас уже не боялся буквально ничего. Алхимия масс оказалась делом занимательным, она меня увлекала все больше.
Мальчик-барабанщик из гитлерюгенда тем временем бросил барабанную палочку в мою трибуну, он целил не в меня, а в Айзека. Палочка стукнулась о трибуну и сломалась пополам.
На Айзеке уже лица не было, он вжал голову в плечи, он весь побелел, он был готов сбежать. Я понял, что я увлекся, что ненависть и ярость тысяч немцев сейчас направлена на Айзека, и Айзеку от этого тяжко. Он наверняка ощущает себя сейчас, как в аду на сковородке.
— Человек рядом со мной — не фюрер, — произнес я в микрофон, и все крики тут же стихли, — Не Адольф Гитлер. Это двойник. Его зовут Айзек. А настоящий Гитлер сбежал из страны, еще первого мая. Я пытался убить его, но смог лишь ранить. И я не знаю, где сейчас настоящий Адольф Гитлер. Но в Германии его больше нет, власти он больше не имеет. Так что от Гитлера я вас освободил, мои братья и сестры, мои германцы. Я прогнал Гитлера, потому что я люблю вас, несмотря на всю вашу трусость и глупость, несмотря на то, что вы позволили Гитлеру обмануть вас. Но клянусь: отныне я не оставлю вас моими заботами!
В ответ мне послышались крики, снова нестройные.
Однако мне было уже плевать.
— Я не Гиммлер, — продолжил я, — Не Генрих Гиммлер. То, что вы видите — лишь оболочка, лишь тело. Но в этом теле — душа древнего короля Генриха Первого Птицелова, душа вашего короля, мои германцы.
А вот теперь снова тотальное молчание.
Теперь ступор распространился на всех одновременно. Это была, пожалуй, самая стремительная эпидемия психической болезни в истории. Все поле, все тысячи, разом заткнулись.
Я переборщил. Вот теперь они считали меня сумасшедшим. Проклятый дуализм немцев! Этот народ — наивен, как дети. С одной стороны, готовы фанатично поверить во что угодно, с другой стороны — как только начнешь говорить нечто нерациональное, нечто не укладывающиеся в логику, то реакции не будет вообще. Немецкий мозг такое просто не считывает.
Я был уверен, что среди любого другого народа сразу бы нашлись те, кто порадовался бы «возвращению короля», хотя бы несколько человек. Но не среди немцев. Эти рогом упрутся, но не поверят. Ну что же…
— Остался еще один враг, — хмыкнул я, — Главным врагом был Гитлер, и он сражен мною. Но второй враг здесь! Среди нас!
Я ткнул пальцем в толпу, по толпе прокатилась прямо ощутимая волна ужаса. Немцы завертели головами, принялись искать врагов в рядом стоящих товарищах…
— Друг на дружку можете не глядеть, — свирепо потребовал я, — Ибо враг, о котором я толкую — враг духовный. Этот враг есть порождение гитлеровского безумия, проекция фюрерской шизофрении, его черная магия и его гипноз! Этот враг есть национал-социализм — глупое и вредное учение. Учение, превращающее людей в стадо свиней! И ныне я намерен покончить с национал-социализмом!
Я сорвал с себя фуражку, швырнул её в толпу.
Ветеран СА, в которого я и метил, попытался было эту фуражку подобрать, но стоявшие рядом немцы верно поняли мой посыл и эсэсовскую фуражку тут же затоптали ногами.
Потом я сорвал с трибуны нацистскую драпировку, красный флаг со свастикой, скомкал его. В толпу бросать не стал, потому что черт его знает, что тогда немцы отчудят, вполне могут и устроить соревнование, кто первый порвет нацистскую тряпку, а так и до давки недалеко. А мне Ходынка сейчас ни к чему.
Так что флаг со свастикой я бросил себе под ноги:
— Вот он, гитлеровский национал-социализм! Я попираю его моим сапогом! Попираю вот эту гитлеровскую свастику, эту глупейшую шизофрению! Вы знаете, что свастика — индийский символ? И что цыгане, например, происходят именно из Индии? Так и какого черта, я вас спрашиваю, Гитлер навесил себе на флажок свастику, но при этом убивал самих цыган? Где тут логика, в чем она? А где логика в остальном национал-социализме? Гитлер объявил превосходство арийцев, ха! Но ведь русские — такие же арийцы, такие же индоевропейцы, как и немцы… Более того, даже поляки — арийцы и индоевропейцы. Так считает современная лингвистика! А расовым понятием слово «арийцы» не было никогда, не существует никакой арийской расы. И люди не делятся на расы высшие и низшие. Этот бред — антинаучный бред. И я больше не потерплю никакого бреда. Расизм, расология, нацизм — пошли вон из МОЕЙ Германии, из НАШЕЙ Германии!
Закончив надругательство над нацистским флагом, я протянул руку. Не в нацистском приветствии, а просто в сторону, в требующем жесте. Костяшки пальцев у меня все еще были в крови, после того, как я расколошматил зеркало.
— МЕЧ! — потребовал я, — Король Германии хочет его меч, чтобы покончить с национал-социализмом один благородным ударом! Смотрите, немцы. Смотрите, вот он — конец гитлеризма!
Гротманн уже был на трибуне, он и правда тащил мне средневековый двуручный меч. Меч я взял в замке Вевельсбург, благо, там этого добра хватало. Жалко только, что это был меч не Генриха Птицелова, а более позднего периода. Вроде бы этот тяжелый двуручник был выкован уже в
