Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Как только драгуны пошли в атаку на нашем левом фланге, князь Бебутов одновременно двинул вперед и войска центра, под начальством Бриммера. У неприятеля пехота стояла в две линии, имея сзади резервы; 30 турецких орудий, расположенных по дуге круга, били с фронта, поражали в перекрест. Наши три батареи – Лагоды, Брискорна и Воронкова, – подскочив на 250 сажень, палили почти что в упор в густые ряды турецкой пехоты.
Атака кавказских гренадеров
Поле застелил густой дым страшной канонады: все скрылось в дыму, ничего не видно; но вот открылось глазам необычное зрелище: показались стройные ряды кавказских гренадер. «Братцы! – сказал им, обернувшись, Бриммер, – теперь мы подвинемся ближе; дружине работать штыками!» – «Ура!» – отвечали гренадеры. Надвинув на глаза свои мохнатые шапки, они взяли ружья на руку и молча, забирая своим могучим шагом, пошли в атаку.
На близком картечном выстреле раздался оглушительный залп; земля заходила под ногами, кони становились на дыбы, храпели, кидались в стороны. Гренадеры скрылись в дыму; с ними шли лучшие вожди Кавказа – Барятинский, Бриммер, Кишинский. Им предстоял труднейший подвиг:
семью батальонами сломить 20 турецких батальонов. Мужественные арабистанские батальоны, несмотря на страшный картечный огонь, с удивительной отвагой врезались в наши ряды с фронта, но никакая пехота в мире не могла сломить кавказских гренадеров. Генерал Кишинский, изнемогая от потери крови, провел 1-й батальон карабинеров с двумя ротами 4-го Гренадерского батальона сквозь все турецкие линии, причем ему помогли – с одной стороны, Дударов, с двумя орудиями, а с другой – Тарханов, с 3-м батальоном эриванцев. Тот сыпал туркам в лицо картечь, а этот ударил им во фланг. Громовое, победоносное ура заглушило крики турок; карабинеры выхватили красное знамя, украшенное стихами из Корана; гренадеры кинулись на высоту – турецкие батальоны бежали густыми толпами, их артиллерия уходила в карьер. В 9 часов правый корпус турецкой армии, под начальством Керима-паши, был в полном и беспорядочном отступлении. Тем азартнее набросились турки другим своим крылом, где у них находилось 22 батальона, столько же эскадронов и 48 орудий. Против этих подавляющих сил Бебутов мог выставить на своем правом фланге лишь полк новороссийских драгун, линейцев, мусульманский полк да шесть батальонов Ряжского полка. Начальство над кавалерией этого крыла князь Бебутов доверил Багговуту, придавши ему с левого фланга дивизионов тверских драгун, три сотни донцов и ракетные команды.
Весь наш правый фланг сразу стал поддаваться, загибая назад все больше и больше, хотя артиллерия палила, не умолкая, а казаки поминутно кидались на турецкую пехоту, стреляя почти что в упор из своих коротких винтовок. Все это мало помогало. Густыми полчищами заходила орда баши-бузуков, имея намерение ударить на наш вагенбург; Багговут едва их удержал ракетными станками. Выдвинутые вперед, ряжские батальоны погибали под сильным натиском густых турецких колонн; их оставалось немного, подкрепить нечем. В стороне стояли два орудия, без передков, без прикрытия; прислуга валялась изрубленная. Багговут вызвал пикинерный дивизион Новороссийского и 3-й дивизион Тверского полков. Прискакал командир полка: «Ради Бога, атакуйте их скорее, поддержите мои батальоны; мы не в силах больше держаться!» Драгуны рысью объехали пехоту; перед ними расстилалось поле, покрытое измятой травой; земля была точно вспахана от снарядов, избороздивших ее вдоль и поперек. Две турецких батареи прикрывали наступление своей пехоты; один батальон шел спереди, другой – сбоку; только одна безотлагательная атака могла спасти наши орудия и наших несчастных ряжцев. Раздалась команда: «Строй фронт! Карьер!» Батальоны дали залп, и еще не успели исчезнуть густые клубы дыма, как наши драгуны, имея впереди своих лихих командиров, очутились среди батальона. Майор Парчевский ворвался спереди, прапорщик Костровицкий – сзади. Закипел страшный рукопашный бой; и конные, и пешие – все перемешалось, все столпилось, истребляя друг друга со злобным остервенением. В воздухе стоял какой-то гул, зловещий, смутный. Турки рассыпались кучками и продолжали отбиваться в одиночку; одна большая кучка тихо отступала, держа над головой красное знамя. Пикинеры бросились вперед, зарубили знаменосца и с торжеством вынесли из боя мусульманскую святыню. В то время, когда драгуны рысью отъезжали назад, стоявший сбоку другой турецкий батальон готовился отрезать им путь и открыл пальбу во фланге; кроме того, за ними бросились вдогонку турецкие уланы. Пикинеры развернули фронт налево, нагнули пики и помчались навстречу; как две громовые тучи, неслись два кавалерийских строя один против другого. Казалось, вот-вот эти живые стены столкнуться – ничуть не бывало: уланы повернули назад и помчались во весь дух, чтобы поскорее открыть фронт своей пехоте.
В то же мгновенье батальон открыл пальбу залпами: наши всадники слетали с седел десятками; пикинеры, вместе с прискакавшими линейцами, стали было кидаться в ряды турок, но каждый раз натыкались на неподвижные, плотно сомкнутые штыки. Генерал Багговут, заметив эту свалку, взял дивизион артиллерии и марш-маршем подвел его к пикинерам. «Пикинеры, назад!» – закричал он, что было силы; но те, разгоряченные боем, ничего не слышали. Генерал приказал пустить гранату через голову. «Ребята, наши стреляют!» – и тотчас повернули назад. Фронт был теперь очищен; четыре орудия дали залп картечью: батальон наполовину поредел.
«Теперь во славу нашему Государю, с Богом!» Пикинеры и линейцы понеслись вторично, разорвали ряды, захватили три орудия, а четвертое только заклепали.
