Ирина Измайлова - Троя. Герои Троянской войны
— Не подходите! — прохрипел он. — Возможно, мне не жить, но первый из вас, кто ко мне приблизится, умрет вместе со мной!
— Не подходите! — прохрипел раненый. — Возможно мне не жить, но первый, кто ко мне приблизится, умрет вместе со мной!
— Послушай, мы не враги! — воскликнул Ахилл. — Мы чужестранцы, мы только что пристали к этому берегу и не знаем, что здесь произошло. Но мы не хотим твоей смерти. Кто ты? Как твое имя?
— Это почему я должен первым назвать вам себя, а не наоборот? — с трудом выговаривая слова, произнес раненый. — Я у себя дома, и вы на моей земле. Вам, а не мне надлежит назваться первыми.
Гектор усмехнулся.
— Нельзя не признать твоей правоты, так же, как нельзя не уважать твое мужество, хотя оно может стоить тебе жизни, итакиец! Будь по твоему. Мое имя Гектор, сын Приама, я — царь Трои. Довольно ли с тебя, или нам называться всем по очереди, покуда кровь будет уходить из твоей раны? Позволь подойти и тебе помочь.
По лицу раненого прошла судорога, но он справился с собой и еще крепче оперся на левую руку, всматриваясь в лица путешественников, будто пытаясь прочитать их мысли.
— Похоже, что ты говоришь правду! — выдохнул он, наконец. — Трудно поверить, что царь Трои Гектор жив, но я уже не раз слышал, что это так. Об этом ходят легенды… Ложь была бы проще и правдоподобнее. Что же, подходите, я верю вам. Мое имя Телемак, сын Одиссея, царя этого острова.
Глава 3
Одиссей не вскрикнул. Даже сейчас его воля оказалась сильнее чувств. Правда, побледнел он так сильно, что спаливший его лицо коричневый загар потускнел и стал серо-желтым. И в глазах, когда Ахилл бросил на него стремительный взгляд, появился ужас…
Гектор первым бросился к юноше, подхватил его и помог лечь — тот истратил последние силы и готов был потерять сознание.
— Кто это сделал? — спросил царь Трои, понимая, что Телемак может и не очнуться больше. — Кто стрелял в тебя? Скажи!
— Я не успел их рассмотреть! — едва слышно произнес юноша. — Но я знаю, кто это… Их… их послали те, что вторглись на наш остров, а в последние дни нагло и подло поселились в нашем доме… Те, что хотят жениться на моей матери и захватить Итаку… Женихи!
— Женихи! — вырвалось у Ахилла. — Но ведь никто не знает наверняка, что царь Одиссей умер!
— Им все равно… — ответил Телемак. — Этому сброду изо всех ахейских земель. Они считают, что один из них станет мужем царицы и… царем! Но мой отец жив. Я отправился в путь, чтобы в этом убедиться.
Эти слова тяжело раненого юноши могли бы показаться бредом, но он говорил очень твердо, хотя голос его был при этом слаб и все время прерывался.
— Куда ты плыл? — спросил Гектор, быстро переглянувшись с братом и избегая смотреть на Одиссея, который молча опустился на колени возле сына и положил ему под голову свернутый плащ. — Слышишь, Телемак, куда ты собирался ехать и отчего отплывал не из гавани, а из этой безлюдной бухты?
— Я отплыл из гавани, из… из города. Но когда мы огибали мыс и шли вдоль острова, на берегу этой бухты показался человек… Он махал нам руками и кричал, чтобы мы пристали. Это был наш раб Ефаний… Я его узнал… Он кричал, что его послала царица. Когда же мы пристали и высадились, в нас стали стрелять!
— Ефаний! — прошептал Одиссей. — Он служил еще моему отцу. И предал!
Телемак не мог слышать этих слов. У него, видимо, темнело в глазах. Он приподнял голову, всматриваясь в лица окруживших его людей.
— Передайте моей матери… передайте, что меня заманили в ловушку… Может быть, и само это известие было ловушкой!
— Какое известие? Какое известие? Скажи! — воскликнул Гектор.
— Нам… Нам сообщили, что в Эпире появился человек, который называет себя Одиссеем, царем Итаки… Я плыл в Эпир, чтобы найти этого человека. Вот только я не помню отца. Когда он уехал воевать, мне было два года. Я… мне снится только его голос!
Юноша улыбнулся, вновь попытавшись привстать, но тут же его глаза закатились, и он потерял сознание.
— Телемак, Телемак, мой мальчик! — крикнул Одиссей, хватая юношу за плечи. — Нет, нет, не умирай! Я — твой отец! Слышишь?! Ты слышишь меня?!
— Не трогай его! — твердо проговорил Ахилл. — И он не слышит. Он без памяти.
— Он умирает? — голос Одиссея был хриплым и сухим.
— Пока нет.
В то время, как Гектор задавал вопросы, а раненый пытался на них ответить, Ахилл тоже опустился возле него на колени, внимательно осмотрел древко стрелы и затем быстрым рывком разорвал прочный кожаный нагрудник. Он порвал его не сбоку, где были застежки, а прямо на спине, так что линия разрыва прошла как раз через отверстие от стрелы. Затем таким же образом герой разорвал пропитанный кровью хитон и осмотрел рану.
— Ну, что с ним? — спросил Гектор брата. — Она же не в сердце? Нет?
— Видимо, сердца она не достала, — нахмурившись, ответил Ахилл. — Не достала чуть-чуть. Ее надо вытащить.
— Тогда почему ты медлишь?
— Потому, что наконечник может застрять под лопаткой, отделиться, и тогда я уже вряд ли что-то сделаю…
— Ахилл! — Одиссей схватил героя за руку и заглянул ему в лицо с выражением такого отчаяния и одновременно такой надежды, что тот испугался. — Ахилл, умоляю тебя!.. Умоляю тебя!
Слово «умоляю» итакийский базилевс произнес, вероятно, впервые в жизни. Ахилл понимал это. Но ответить на эту мольбу он мог только действием.
— Аптечку! — крикнул он. — Быстрее!
Египетская походная аптечка, которую, к счастью, они захватили из лагеря Рамзеса, не потерялась во время шторма — герой был в этом уверен, потому что, очнувшись от своего трехдневного сна, сам осмотрел и с помощью этой аптечки обработал раны на ноге Пентесилеи, оставленные зубами дельфина и довольно медленно заживавшие. В аптечке было и обеззараживающее средство, и кровоостанавливающая мазь, и бутылочка с очень крепким и густым вином, один глоток которого возвращал бодрость и силы.
— Аптечку!
Пентесилея с быстротой оленя кинулась к кораблю. Она не стала тратить времени, не стала обходить судно, чтобы подойти к одному из бортов, и с разбега перемахнула прямо через высокую носовую часть, а через несколько мгновений вновь спрыгнула на берег, прижимая к себе кожаный чехол, в котором лежала плоская сандаловая коробка.
Ахилл вытащил из коробки несколько стеклянных кувшинчиков размером с палец, сверток с медовыми пластырями, мешочек с порошком истолченных целебных трав.
— Воды, и побольше! — проговорил герой, уже ни на кого не глядя, сосредоточившись на черном древке, уродливо и нелепо торчащем меж лопаток Телемака.
