Ирина Измайлова - Троя. Герои Троянской войны
— Какое покрывало? — спросил Ахилл, слушавший Телемака почти с таким же гневом, как и Одиссей.
— Мама заявила полгода назад, что во сне видела богиню Афину Палладу, и та велела ей выткать покрывало, на котором была бы вся ее жизнь с Одиссеем, от первого дня, когда он ее встретил в Спарте, потом сватовство, рождение сына, ну, мое рождение, его отъезд. А дальше — его путешествие по морю и подвиги во время войны, те, о которых маме рассказали вернувшиеся воины. И Пенелопа объявила, что пока не выткет покрывало, ни о каком сватовстве не может быть и речи.
— Долгая работа, — заметила Пентесилея. — Скажу честно, я в ткачестве почти ничего не понимаю, но мне все же кажется, что за полгода даже такую работу можно одолеть.
— И, тем не менее, — улыбнулся юноша, — пока что она и половины не соткала. Она показывала свою работу некоторым из женихов, и те сами убеждались, как она медленно движется. Мама говорит, что нити почему-то часто рвутся.
Выражение лица Телемака не оставляло сомнений в том, что он знает тайну Пенелопы и не раскрывает ее лишь из простой осторожности. Но Одиссей, не сомневавшийся в своих спутниках, такой осторожности не проявил.
— Нити рвутся, если их рвать! — воскликнул он. — А если женщина искусна и ловка, то она, я думаю, сумеет и распустить часть ткани так, чтобы на основе станка никаких следов не осталось. Ведь так, сын?
Улыбка Телемака стала еще шире, глаза его блеснули.
— Я могу гордиться не только умом отца, но и умом моей матери! — воскликнул он. — А эти остолопы пока что не догадываются… Но терпение их на пределе, и они уже требуют, чтобы мама сделала выбор, не завершив покрывала. Пока что она грозит им гневом Афины, только это их и удерживает. А три дня назад пришло сообщение, что мой отец объявился в Эпире.
— Совсем интересно! — заметил Неоптолем. — Мое царство не так уж далеко отсюда, так что бы этому Одиссею, если бы он им был, не приплыть сюда, к себе домой, вместо того, чтобы вдруг являться в Эпир?
— Ну, это можно объяснить как раз тем, что здесь бесчинствуют все эти женихи, — предположил Гектор. — и их присутствие небезопасно для царя Итаки. Хотя, зная тебя Одиссей, я бы ни за что не подумал, что ты трусливо скроешься в чужом царстве, а не постараешься навести порядок в своем. Но, в любом случае, кем может быть этот самозванец?
Одиссей пожал плечами:
— Вы же отсюда, как я понимаю, отправляетесь в Эпир, ну вот вы и разберетесь с лже-Одиссеем, А мне придется разбираться с женихами моей жены, которые вселились в мой дом, оскорбляют царицу, а сегодня едва не убили моего сына! Они мне уже слишком много должны.
Гектор задумчиво посмотрел на пламя костерка, затем перевел взгляд на Одиссея:
— Ты собираешься их всех перебить?
— А что мне остается делать? — спросил, в свою очередь, базилевс. — Кстати, сколько их всего, Телемак?
— Женихов сейчас во дворце пятьдесят четыре человека, — ответил юноша. — И с ними еще почти четыре сотни их рабов и воинов.
Ахилл не удержался и присвистнул.
— Одиссей! Я не сомневаюсь в твоей отваге. Но… Ведь кроме себя самого ты можешь рассчитывать только на Телемака, а он сильно ранен и не скоро оправится. И потом, Телемак сказал, что многие из женихов — итакийцы, у них здесь родня. Как ты сможешь успокоить волнение и возможный бунт, если даже тебе удастся силой, либо хитростью их всех истребить? Нет, это — затея для безумца, а ты слишком разумный человек.
Итакиец встал. Пламя костра очертило его мощную фигуру, алым контуром обвело резкое, исхудавшее, но по-прежнему красивое лицо. Искры отразились двумя вспышками и погасли в его глазах.
— Да, Ахилл! Да, ты прав! — впервые голос базилевса сорвался и выдал бешенство. — Да, это только тебе под силу убивать сразу сотни врагов и оставаться невредимым, а я этого не могу… Да, мое положение опасно, может быть, безнадежно. И что ты мне посоветуешь, величайший из воинов? Пойти в свой собственный дом безоружным, низко поклониться этим скотам, дружелюбно их приветствовать и попросить ради всех богов отдать мне мою жену и мое царство?! Так?!
— Да что ты раскричался? — совершенно спокойно проговорил Ахилл. — Разве ты один? Разве мы с тобой не говорили об этом еще на корабле? Я сказал, что мы окажем тебе помощь, если она понадобится, и я не отказываюсь от своих слов.
— А я добавлю, — подхватил Гектор, — что хотел бы впредь видеть тебя союзником, Одиссей. Хоть Итака и мала, хоть она и далеко от Трои, но я не прочь заключить союз со всеми прибрежными государствами. Так надежнее. А потому в моих интересах тебе помочь.
Базилевс усмехнулся немного смущенно.
— Н-н-да! Очень здорово будет, если я верну себе свое царство и свою жену чужими руками… И хорошая же у меня будет слава, если в окрестных землях прослышат, что со мной приехали троянцы и перебили моих соперников!
— А может, удастся их не перебить, а успокоить? — Гектор пожал плечами и вдруг рассмеялся. — Знаешь, и мне, и Ахиллу надоело все время кого-то убивать. Не знаю, как тебе… Если ты будешь один, они вряд ли испугаются, и тогда битвы не миновать, а вместе мы можем убедить их оставить всю эту гнусную затею.
Одиссей задумался и некоторое время разгребал веткой тлеющие угли костра. Когда из-под темных головешек вновь взвились снопом искры, и на подброшенные в костер сучья взобрались алые язычки пламени, стало видно, как переменилось за последние часы лицо итакийца — оно будто посветлело и потеплело. Встреча с сыном растопила многолетний лед, в котором так долго стыла эта отважная душа.
— Я тоже не хотел бы устраивать бойню, — задумчиво проговорил Одиссей. — И буду откровенен: это не потому, что надоело, и не потому, что мне жаль их — они едва не убили Телемака, так что… Но ведь мне жить на этом острове и править им! И не в мою пользу будет этакое жертвоприношение в честь своего возвращения! Однако устроить все нужно очень умно, чтобы все было согласно всяческим законам и угодно богам, и понятно жителям острова, словом, чтобы мы со всех сторон были правы…
— Ну, так придумай, как это сделать! — воскликнул Ахилл. — Это ведь ты у нас хитроумный. Правда, иногда твое хитроумство приводит к печальным событиям, как, скажем, с той клятвой… Ну, когда женихи Елены клялись, что будут помогать тому, кого она выберет.
Одиссей невольно помрачнел.
— Ты бы мог вспомнить что-нибудь не такое мерзкое, Ахилл. За эту клятву я тоже заплатил недешево. Стоп! Клятва… Да… Ахейцы любят клятвы, всякие условия… Если бы этих самых женишков поймать на чем-то подобном, на чем-то, что они не смогут нарушить, на условии, которое окажется невыполнимым… Словом, поставить их перед необходимостью либо отступиться от Пенелопы, либо себя обесчестить. Или…
