10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
Стрелки не заставили себя ждать. Толпа промокших, замерзших людей ввалилась в комнату, и все тут же принялись натягивать сапоги. Шарп закрыл ставни. Харрис, лучше всех знавший испанский, уже разговаривал с пленником, который дополнял слова отчаянными жестами.
– Он говорит, что его зовут Нуньес, сэр, и что на первом этаже есть еще двое.
– Где остальные?
Шарп знал, что типографию охраняли несколько человек.
Харрис перевел и тут же получил торопливый ответ.
– Говорит, все ушли.
Значит, Монсени и впрямь забрал с собой почти всех, рассчитывая, вероятно, на хороший навар.
– Спроси, где письма.
– Письма, сэр? Какие письма?
– Ты спроси, он знает какие.
На лице Нуньеса появилось хитроватое выражение, которое продержалось недолго и сменилось тревожным, когда Шарп повернулся к нему с ножом. Испанец посмотрел в глаза Шарпу, и вся его смелость моментально испарилась. Он сказал что-то, но слишком быстро.
– Письма внизу, сэр, – перевел Харрис. – У какого-то писателя. Вы что-нибудь понимаете, сэр?
– Понимаю. А теперь скажи ему, чтобы помалкивал. Перкинс, останешься здесь и присмотришь за ним.
– Может, связать его, сэр? – предложил Харрис.
– И заткните чем-нибудь рот.
Шарп зажег вторую свечу, прошел с ней в соседнюю комнату и увидел уходящие вверх и ведущие к люку ступеньки. Другая лестница шла вниз, на второй этаж, где помещались кухонька и гостиная. Он открыл дверь и обнаружил еще одну лестницу, в конце которой находился забитый бумагой склад. На первом этаже горел свет. Шарп оставил свечку на лестнице, осторожно спустился на пару ступенек и увидел сначала огромный пресс и рядом с ним стол с разбросанными на нем игральными картами. На полу кто-то спал. Еще один человек сидел на столе, держа на коленях мушкет. У стены высились стопки свежеотпечатанных номеров.
Генри Уэлсли несколько раз предупредил Шарпа не делать ничего такого, что могло расстроить союзников. Союзники они, конечно, ненадежные, капризные и обидчивые, говорил он, и им сильно не нравится, что оборонять Кадис приходится с помощью британцев.
«Обращаться с ними следует с крайней деликатностью, – наставлял посол. – Никакого насилия быть не должно».
– К черту, – сказал вслух Шарп и взвел курок.
Человек на стуле дернулся и схватился за мушкет, но увидел лицо Шарпа, и руки у него задрожали.
– Можете спускаться, парни! – крикнул Шарп.
Все шло легко. Не слишком ли легко? Впрочем, пятнадцать сотен гиней кого угодно могут заставить забыть об осторожности, а отец Монсени наверняка еще пытался объяснить учиненный в соборе разгром. Двоих часовых разоружили. В подвале Харпер обнаружил двух спавших учеников. Их выгнали наверх и посадили в угол. Из крохотной комнатушки вытащили сонного сочинителя.
Шарп подозвал Харриса:
– Скажи этому проходимцу, что у него есть две минуты, чтобы отдать мне письма.
Бенито Чавес пронзительно вскрикнул, когда Харрис приставил штык к его горлу. Пока стрелок, поставив сочинителя к стенке, пытался получить от него вразумительный ответ, Шарп обошел комнату. Дверь, которая предположительно могла выходить на улицу, была наспех заложена кирпичами, тогда как другая, во двор, оказалась запертой на три здоровенные железные задвижки.
– Сержант, всю бумагу со склада – сюда. Слэттери, возьми одну газету и сбереги. Остальные разбросай по полу. – Он указал на сложенные у стены стопки последнего выпуска. – И мне нужны снаряды.
Снаряды Шарп положил на станину пресса и хорошенько прижал плитой. Потом затолкал между ними смятые комки бумаги, чтобы пламя перекинулось с нее на запалы.
– Пусть Перкинс приведет сюда Нуньеса.
Едва спустившись, хозяин типографии понял, что собирается сделать англичанин, и жалобно запричитал.
– Скажи ему, чтоб заткнулся, – обратился к Харрису Шарп.
– Сэр, вот письма. – Харрис протянул сверток. Шарп засунул его в карман. – И он говорит, что есть еще.
– Еще? Ну так добудь их!
Харрис ткнул пальцем в Чавеса, который пытался раскурить сигару.
– Нет, сэр, он говорит, что письма, должно быть, у девушки. И еще просит попить.
На столе рядом с картами стояла ополовиненная бутылка бренди, и Шарп протянул ее писателю, который тут же жадно присосался к горлышку. Между тем Хэгмен окропил разбросанные по полу газеты и бумагу лампадным маслом и бренди. Две оставшиеся дымовые бомбы уже лежали возле задней двери, готовые заполнить помещение дымом и предотвратить попытки потушить пожар. Огонь, как предполагал Шарп, должен был выжечь все внутри. Свинцовые буквы, аккуратно разложенные по ящикам, расплавятся, снаряды уничтожат пресс, а деревянные лестницы помогут пожару распространиться вверх. Каменные стены должны удержать пламя внутри, а когда огонь прорвется через крышу, его потушит дождь. Можно было бы, конечно, просто забрать письма, но Шарп подозревал, что их могли скопировать, и тогда печатный станок продолжит распространять ложь. Нет, уж лучше уничтожить все.
– Выкинь их отсюда, – сказал он Харперу, кивая в сторону пленников.
– Выкинуть, сэр?
– Да. Всех. Выгони в задний двор. И запри двери.
Испанцев выгнали во двор, двери заперли на засовы, и Шарп отправил своих людей вверх. Сам же, отойдя к лестнице, поджег свечкой бумажку и бросил на пол. Поначалу она едва тлела, но потом огонь перекинулся на листки, пропитанные бренди и лампадным маслом, и разбежался с поразительной быстротой. Преследуемый дымом, капитан помчался по лестнице.
– Через люк на крышу! – крикнул он.
Шарп выбрался на крышу последним. Дым уже заполнял спальню. Потом стены содрогнулись от двух последовавших один за другим взрывов. Из люка полыхнуло жаром. За первыми снарядами разорвались остальные. Газета «Эль-Коррео де Кадис» прекратила свое существование.
