Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Войска итальянского корпуса своевременно предприняли наступление на курганную батарею, в центре нашей позиции. Раевский, выслав егерские полки к Калоче, расположил дивизии Паскевича и Васильчикова по обе стороны укрепления. Французы прогнали рассыпавшихся егерей, подготовили атаку артиллерийским огнем и бросились в штыки. В самую решительную минуту у нас не хватило на батарее зарядов; генерал Бонами выбил защитников и отбросил их за Горицкий овраг; смелый Мюрат, увидив издали успех своих солдат, уже спешил к ним на помощь. Положение русской армии стало опасным: неприятель овладел одним из главных пунктов Бородинского поля. Утвердившись, он мог разрезать наши войска и притиснуть правый фланг к реке Москве. Беду отвел Ермолов, случайно проезжавший с поручением Кутузова.
Увидев смятение на курганной батарее, он поскакал туда с двумя конными ротами, схватил по дороге свежий батальон Уфимского полка и, повернув бежавших к нему навстречу егерей, бросился с ними на укрепление. Через четверть часа оно было в наших руках; генерал Бонами попался в плен; три тысячи трупов устилали высоту. Солдаты Васильчикова и Паскевича гнались за французами так далеко, что Ермолов приказал драгунам их обскакать и завернуть. На смену войска Раевского явилась 24-я дивизия Лихачева и 4-я принца Вюртембергского; приехал Барклай, водворивший окончательно порядок. Под страшным перекрестным огнем, какого ветераны не помнили 20 лет, этот мужественный генерал спокойно делал распоряжения, не заботясь, что вокруг него падали раненные, убитые, что из его свиты уцелел лишь один офицер. Он, видимо, искал смерти, точно хотел отомстить за тяжкие и несправедливые упреки. Наступал решительный момент боя; битва, по выражению Наполеона, созрела. Ней и Мюрат вторично послали к императору, настойчиво требуя помощи. На этот раз он уступил, отдав в их распоряжение молодую гвардию и дивизию Клапареда; вице-королю послано приказание атаковать вторично батарею Раевского. Был час пополудни. Грозные колонны пехоты окружили нашу центральную позицию; 400 орудий, пеших и конных, громили ее в перекрест; строилась в ряды конница, готовая поддержать атаку пехоты. Все обещало французам несомненный успех, как в минуту поступления удара произошло у них на крайнем левом фланге за селом Бородино непонятное смятение. Все обратили внимание; туда поскакал вице-король, гневно пришпорил свою лошадь император. Оказалось, что с разрешения Главнокомандующего, несколько казачьих полков, под начальством Платона и 28 эскадронов корпуса Уварова, перешли через Калочу и произвели сумятицу в тылу у французов. За два часа времени, пока все пришло в порядок, мы успели усилить позицию центра; ее занял корпус Остермана; за ним стали преображенцы и семеновцы; и сзади – кавалерия из общего резерва. Опасный промежуток между Семеновским и Курганной батареей был вовремя прикрыт.
К 2 часам французы возобновили атаку. Сближение резервов с боевыми линиями, необходимое для успешного отражения частых атак неприятеля, повело к тому, что наши густые ряды безжалостно разрывали ядра и гранаты с батарей возле Семеновского; смерть уносила свои жертвы десятками и сотнями; генералы, один за другим, выбывали из фронта. В это время из-за Семеновского оврага, слева, пошли кирасиры на Курганную батарею; 5-й полк, во главе которого летел Коленкур, перенесся через ров и бруствер. Огонь пехоты, расположенной сзади укрепления, заставил кирасир его очистить; Коленкур был убит. Теперь пошли полки Латур-Мобура; на правом фланге – легкие польские уланы, в центре – конные батареи, на левом – кирасиры. В то время, когда саксонские кирасиры, имея во главе генерала Тиллемана, направились прямо на укрепление, остальные налетели на три наших полка: Перновский, Кексгольмский и 33-й Егерский. За 60 шагов пехота дала губительный залп, прямо в лицо латникам: те отхлынули. Зато в укреплении шла предсмертная борьба; кирасиры рубили пехоту, артиллеристов, очищая ненавистную им батарею от ее последних защитников. В углу, на походном стуле, сидел больной Лихачев, возвышавший свой слабый голос среди кровавого побоища. Видя, что все потеряно, старик бросился вперед навстречу смерти, но враги, почтив его седины, опустили палаши. Пехота вице-короля была в это время уже на высоте, где утвердилась окончательно; наши расстроенные полки отступили за Горицкий овраг. Еще несколько пылких атак, в которых попеременно принимали участие почти все наши полки, – и битва стала утихать. Лошади павших всадников носились целыми табунами, топча копытами раненых и мертвых; едкий запах дыма стоял в горле; закоптелые лица бойцов, покрытых слоем пыли, голодных, изнуренных долгим напряжением, были страшны; в воздухе висела мгла, в которой сверкали красно-багровым светом залпы 700 орудий. Армия Барклая ушла за овраг, к деревне Горки; левое крыло, отойдя на пушечный выстрел от Семеновского, примкнуло к лесу. Такое положение наших войск, потерявших почти две три, не представляло уже никаких выгод для дальнейшей обороны. Еще солнце стояло высоко, когда маршалы просили Наполеона ввести в дело свою гвардию. «Я не дам гвардию, приказал он передать; за 3 тысяч верст от Франции надо беречь резервы». И вслед затем выехал сам в Семеновские высоты, откуда ему видны были в глубине поля русские, прикрывавшие опушку окрестных лесов. «Они, верно, еще хотят артиллерии?» – спросил Наполеон, пораженный этой неслыханной стойкостью: «Так дайте им!». Выдвинулись все резервы, не бывшие в деле, и адская канонада еще на несколько часов потрясла всю окрестность, пока не наступила ночь. – Так кончился этот ужасный день. Обе стороны считали себя победителем – и были правы, потому что сделали все, что могли.
Наши партизаны
Гусарский полковник Давыдов первый придумал вести партизанскую войну. Это значит: действовать малыми отдельными отрядами, нападать на неприятеля, когда случится больше врасплох и нападать живо, налетом; при ударе – бить, отхватывать отсталых, ловить мародеров, отрезать транспорты, при неудаче – скрываться, но так скрываться, чтобы неприятель не мог найти и следов. Кутузов согласился послать на первый раз только 50 гусар и 150 казаков и то по просьбе Багратиона: он был человек опасливый и на смелые предприятия решался туго. Давыдов же остался очень доволен; после Бородинской битвы свернул с большой дороги и направился в Калужскую губернию. Из Медыня он вышел на Скугарево, и тут у него был первый притон. За Скугаревым вплоть до Медыня тянулся с перемежками лес, удобный для того, чтобы скрываться, а само село располагалось на высоте; кругом видно верст на 8; неприятельская армия тянулась к столице. По обе стороны большой дороги, верст на 30 или на 40, двигалось несчетное число обозов, парков с прикрытием и грабительских шаек, или мародеров. Богатая и хлебородная страна вмиг опустела. Пожары, грабежи и убийства
