Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Тогда казаки задумали «москаля убрать у шоры (обмануть), а самим десь дальше мандрувать (убираться)», и вот на первый раз пришло к Текелию человек 50, поклонились хлебом-солью и стали просить, чтобы выдал им билет, на речку Тилигул, ловить рыбу: «Нет, говорят, ни гроша денег, а нужно зароботать, чтобы было чем подать заплатить». Засмеялся генерал и приказал выдать билет. Темной ночью запорожцы, забрав оружие, весь свой скарб уложились в лодки и без шуму ушли вниз; кроме «билетных», ушло до тысячи «безбилетных»; их насажали, сколько можно было втиснуть. И другая партия проделала то же самое, за ними третья, и, наконец, в Сечи остались лишь слепые, хромые и самые старые: все ушли на турецкую границу. Когда офицеры донесли генералу о том, что Сечь пуста, он страшно рассердился и заперся на целый день в свою палатку. Вечером велел привести к себе атаманов; их явилось десять. «Отчего не все пришли?» – спросил он гневно: «Как же всем прийти, – спросили, в свою очередь, атаманы, – когда никого нет?» – «А где они?» – «Атаманы разъехались по зимовникам, а войско разбежалось. И мы думаем себе, чего нам оставаться? Старшину забрали, казаки ушли, некем и командовать!» – «Но куда же ушли наши казаки?» – «Вы же сами, ясновельможный, давали им билеты, отпускали на рыбные ловли, на Тилигул!» – Текелий еще больше рассердился, приказал выгнать атаманов, а через некоторое время и сам уехал в столицу. Русское войско было в границах Запорожья 7 лет, пока новый край не заселился. Бывшие паланки запорожцев вошли в состав двух губерний: на правом берегу Днепра Новороссийской, а на левом – Азовской. В самой Сечи, этом гнезде Запорожья, стоял донской казачий полк Сулимы; курени были разобраны, пороховой погреб засыпан, пушки забраны, а церковь и укрепления оставлены. Через два года лишь остатки валов да уцелевшие могилы могли указать на то место, где жило и умерло славное братство.
Однако дух славного воинства не погас. Он воскрес на берегах Кубани, где проявил себя в полувековой борьбе с горскими народами Кавказа – в сторожевой службе на постах, в залогах или же под Севастополем, в секретах. Это были дети, внуки и правнуки тех же сечевиков, от которых они переняли их отвагу, удаль, даже их хитрости. Вышло это так: князь Потемкин, всегда благоволивший к запорожцам, во время второй войны с турками, собрал их с хуторов, зимовников и снарядил особое войско, частью конное, частью на лодках. По окончании войны, казаки за свою верную службу получили от императрицы жалованную грамоту и землю для поселения на берегах Кубани, где они тогда же водворились под именем «верного черноморского войска»; их потомки живут там и теперь; другая половина, тысяч около пяти, действительно, переселилась в Турцию. Жили они там хорошо, привольно, но тоска по родине часто сжимала казацкое сердце. При первом удобном случае они вырвались оттуда, получили наделы возле берегов Азовского моря и стали известны под именем «азовских казаков». Это было уже в царствование императора Николая Павловича. Писали недавно, что один запорожец, по имени Коломиец, еще доживал свой век в Дунайской Сечи. Ему было тогда 123 года. Может быть, этот дуб уцелел и до сих пор – неизвестно.
Штурм Измаила
На рассвете 2-го декабря 1790 года к нашим аванпостам под крепостью на казацкой лошади подъехал маленький сухопарый старичок, в куртке из толстого солдатского сукна; сзади за ним казак, державший в руках небольшой узелок и длинную офицерскую саблю. Аванпосты пропустили всадников, и в один миг разнеслась по русскому лагерю радостная весть, что приехал Суворов; на батареях раздались приветственные залпы; все засуетилось, забегало, пасмурная лица просияли. Все поздравляли друг друга – точно с победой. «Если приехал отец, – говорили солдаты, – значит, опять будем крепость брать. Это верно». – Так оно было и на самом деле.
Суворов стоял со своим отрядом под Галацом и со дня на день поджидал от Измаила нашу флотилию, чтобы начать военные действия. Но вместо того получил от светлейшего князя Потемкина письмо: «Извольте поспешить под Измаил для принятия всех частей под вашу команду. Моя надежда на Бога и вашу храбрость. Поспешите, мой милостивый друг»… Суворов отвечал, по своему обычаю, коротко: «Получа повеление нашей светлости, отправился я к стороне Измаила. Боже, даруй вам свою помощь!» Отправив донесение, Суворов стал собираться в путь. Его сборы были недолги, распоряжения кратки: «Фанагорийскому полку, двум сотням казаков, тысяче арнаутов и ста-пятидесяти охотникам Апшеронского полка выступить под Измаил; немедля приготовить и отправить туда же 30 лестниц». Вот и все. Через два часа Суворов выехал с конвоем из 40 казаков; дорогой опередил конвой и явился с одним казаком, у которого находился в узелке его мундир и парадные регалии. Он сделал более ста верст и тотчас принялся за дело. А дел было много. Перед ним стояла одна из сильнейших крепостей Турции, «Орду Калеси», что значит «войсковая крепость»; а под стенами этой крепости, с ею отличным гарнизоном – наш осадный корпус, слабый силами, истомленный, упавший духом; часть войска уже ушла на зимние квартиры; остальные тоскливо ждали только своей очереди; осадная артиллерия была отправлена.
Измаильская крепость расположена на левом берегу килийского гирла Дуная, на склоне отлогой высоты, которая обрывается у самого берега крутым уступом. Главный вал, замыкая площадь в 400 десятин земли, состоял в то время, как это видно на приложенном плане, из семи бастионов, но из них только один, а именно левый, примыкавший к реке, был каменный; он имел двойную пушечную оборону: верхний ряд орудий стоял на барбете, а нижний – в казематах. Один из угловых бастионов, самый северный, был только обшит камнем да имел по углам две каменных башни; его защищали 30 орудий; все же остальные верки были земляные. Фронт крепости, обращенный к реке, оставался совсем без защиты; турки успели насыпать здесь несколько батарей уже после того, как подошли наши войска. Высота крепостного вала в разных местах была различна, от 3 до 4 сажень; ширина рва доходила до 6 сажень, а глубина – до 4-х и даже 5-ти, хотя не
