Симона Вилар - Ассасин
Ричард просто терялся, не зная, как поступить с опасным маркизом. И тут к нему пришли магистр де Сабле и маршал де Шампер.
– Тамплиерам запрещается играть в шахматы, – начал де Сабле, – однако вы, государь, знаете, что до того, как я принес орденские обеты, я довольно неплохо играл в эту игру. Поэтому могу сказать, что порой приходится жертвовать некоторыми фигурами, чтобы выиграть партию.
Робер де Сабле смотрел выразительно, и по движению его бровей король понял, что его другу-магистру есть что ему предложить. Да и Уильям де Шампер всегда давал ему дельные советы.
Они долго о чем-то совещались втроем за закрытыми дверями, и после ухода храмовников было видно, что король выглядит даже довольным. Хотя и долго молился, склонившись перед распятием.
Весь остаток зимы и в начале весны, до прихода хорошей погоды, крестоносцы были заняты восстановлением Аскалона, откуда король надеялся начать наступление на Египет. Ричард был так увлечен этой идеей, что при постройке башен и стен Аскалона сам таскал на плече балки и работал простым каменщиком. Кто бы теперь узнал в этом заляпанном раствором и известкой воине щепетильного к малейшему пятнышку на тунике короля-щеголя Львиное Сердце! И все же он был весел и воодушевлен. Да и вести приходили самые что ни на есть обнадеживающие: стало известно, что против огромного флота крестоносцев – более чем пятьсот кораблей – султан мог выставить только пятьдесят галер, а эмиры Сирии и Аравии, на помощь которых так рассчитывал Салах ад-Дин, отказались присылать ему войска.
Ричард же готовил в Аскалоне базу для наступления на Египет!
Однако на строительстве в Аскалоне король окончательно рассорился с герцогом Леопольдом Австрийским. Ибо пока английский Лев месил раствор и сам вращал рычаг лебедки, поднимая камни на стену, Леопольд разгуливал по стройплощадке в нарядных одеяниях и даже насмехался над королем, превратившимся в каменщика.
В какой-то миг Ричард повернулся к нему, лицо его побагровело.
– Ты не желаешь принимать участие в нашем общем деле, Лео?
– Не желаю, Плантагенет! Я высокородный герцог из рода Бабенбергов, я рыцарь, носящий цепь и шпоры, а не плотник или каменщик.
С этими словами Леопольд гордо повернулся, чтобы уйти, и… получил крепкий пинок под зад. Ударил его сам Ричард, причем столь сильно, что герцог упал в грязь и не сразу смог подняться, запутавшись в полах своей богатой белой туники, вмиг ставшей грязной и затрещавшей по швам, когда он рывком все же поднялся. Отдуваясь, стирая с лица комья мокрой глины и раствора, Леопольд с диким рыком кинулся на короля Англии, не сводившего с него побелевших от гнева глаз.
Герцога удержали с трудом, но он все рвался, выкрикивал ругательства и проклятья в сторону спокойно уходившего Плантагенета. Позже королю сообщили, что австриец забрал всех своих людей и уехал.
– Пусть убирается, – отмахнулся Ричард. – Не велика потеря для меня и не приобретение для Бога в лице крестоносца Леопольда.
– Но он смело сражался за наше дело, – угрюмо заметил Гуго Бургундский.
– Многие германцы вслед за Леопольдом покидают нашу армию, – грустно произнес барон Балиан Ибелин.
– А еще Бабенберг обещал, что расквитается с вами, Ричард, – произнес провожавший Леопольда из Аскалона Генрих Шампанский. – Он клялся всеми святыми, что отомстит королю Англии за все: за то, что вы унизили его еще в Акре, сорвав австрийское знамя, что не считались с его мнением во время похода, но главное – за этот унижающий его достоинство пинок в присутствии многих крестоносцев. О, Ричард, Леопольду есть за что вам мстить! – Пусть попытается, – огрызнулся Плантагенет, и было непонятно, что более звучит в его голосе – гнев или отчаяние. Ибо Ричард понимал, что теперь о нем опять пойдет недобрая слава как о плохом правителе, который своим несдержанным нравом разгоняет отважных рыцарей, готовых сражаться в Святой земле.
И все же пока дела у Ричарда шли неплохо. Его флот все увеличивался, с весной стали прибывать новые рыцари-крестоносцы, в то время как для Саладина ситуация явно осложнилась: в подвластной ему Месопотамии против власти султана подняли бунт, он рассорился с багдадским халифом. К тому же боязнь мусульман после осады Акры запираться в больших городах послужила тому, что они почти без боя уступили крестоносцам крепость Газа и замок Дарум. Это были самые южные крепости Палестины, так что теперь Египет был совсем рядом. Время Ричарда пришло!
Но человек только предполагает, а располагает всем Господь. И Львиное Сердце понял это, когда после Пасхи к нему в Аскалон прибыл корабль, доставивший очередное письмо от королевы-матери.
Ознакомившись с текстом послания Элеоноры Аквитанской, Ричард надолго удалился в свой шатер. Вновь и вновь он перечитывал строки, написанные рукой матери, скрипел зубами, сжимал кулаки, потом стал молиться, прося Господа и Деву Марию помочь ему принять решение. Ибо то, о чем писала королева-мать… О, она бы не стала тревожить его, если бы положение не было столь серьезным!
«Если не хочешь потерять свое королевство, ты должен поспешить в Англию, – писала Элеонора. – Медлить более невозможно!»
Ричарду казалось, что его сердце сдавил огромный каменный кулак. Такого предательства он не ожидал. И от кого! От своего младшего брата Иоанна. Хотя что там говорить, Иоанн всегда был подлым и хитрым мальчишкой.
Золотая Орлица сделала для Ричарда все, что могла, но положение изо дня в день становилось все более опасным. Принц Иоанн вышел из повиновения и, согласовав свои действия с Филиппом Французским (проклятый Филипп!), поднял в Англии мятеж. Он желает получить корону, причем его поддержали многие бароны, надеющиеся возвыситься при новом монархе. Элеонора умоляла сына поскорее возвращаться, и теперь Ричарду нужно было принять важное решение. Даже если он останется в Святой земле, никаких гарантий, что он сможет завоевать Египет, нет… Как и Иерусалим, о чем постоянно напоминали ему не знавшие далеко идущих планов Плантагенета предводители. А вот потерять собственное королевство… Это, похоже, стало реальным уже сейчас. Допустим, Ричард все бросит и поспешит на встречу с Иоанном – он может успеть подчинить рвущегося к короне брата, но может случиться так, что им придется вступить в войну и Гроб Господень навсегда останется в руках неверных!
Принимать решение и нести ответственность – две стороны власти. Власть дает свободу – с одной стороны, но и ограничивает ее – с другой. И Ричард, оказавшись в столь сложной ситуации, должен был сделать свой выбор.
