Симона Вилар - Ассасин
Ричард расспрашивал своего кузена о возможностях пойти на Египет, отказавшись от обреченного похода на Иерусалим. О, король ничего не забыл из того, что ранее говорил ему маршал: Саладин получает основные подкрепления из богатого Египта, оттуда к нему постоянно идут войска и караваны с провизией, и если захватить его основную базу, то султан окажется в окружении государств, где многие эмиры не так уж и рвутся сражаться за выскочку курда, указывающего им, как и где воевать, и постоянно требующего пополнения войск. К тому же, увлеченно пояснял де Шампер, если Ричард закрепится в Египте, его поддержат все итальянские государства – Венеция, Пиза, Генуя, ибо им выгодна торговля с сарацинскими городами на севере Африки, которой они ныне лишены из-за враждебных действий с Салах ад-Дином. В конце концов, не унимался Уильям, если Ричард завоюет Египет, он может попросту объявить его своей землей, и тогда империя Плантагенетов будет простираться через весь мир – Англия, Анжуйская держава на континенте, Кипр в Средиземном море и – Египет на другом конце света!
Уильяму удалось увлечь Ричарда своими речами, маршал видел, как начинают сверкать глаза его августей шего кузена. О, такая огромная власть! Стать владыкой половины известных христианскому миру земель! И только тогда он сможет идти на Иерусалим, когда твердо будет стоять на Востоке, а Саладин вынужден будет уступить. Ибо против султана выступит уже не измученное войско крестоносцев, а армия владыки самых богатых земель!
– Это единственная возможность превзойти Салах ад-Дина во всем и не погубить войско, а победить и удержаться в Святой земле! – уверял маршал. Но какой-то подленький голос внутри нашептывал: «Ты убеждаешь Ричарда не только ради нашего святого дела, но и ради Джоанны».
В итоге, когда Ричард созвал совет и сообщил о своем решении отступить, поясняя, что даже если они положат половину армии при штурме огромных укреплений Иеру салима, то оставшихся будет слишком мало, чтобы удержать завоеванное, Уильям облегченно вздохнул. Крестоносцы не пойдут на Святой Град! Ричард сохранит армию, а сам он не получит разрубленную по частям сестру.
Однако, несмотря на все доводы короля, его решение об отступлении вызвало горячие споры. Бургундец Медведь, Леопольд Австрийский и французский епископ Бове тут же подняли шум, обвиняя Ричарда в отступничестве. Однако магистры рыцарских орденов поддержали решение Ричарда, высказавшись, что следует на время отказаться от плана штурма Святого Града. Поддержали короля и пулены – Амори де Лузиньян, Балиан Ибелин и Онфруа де Торон: им всем было выгоднее удержать и укрепить уже завоеванные территории. В итоге большинство высказалось за отступление. Всем было грустно, у всех болела душа, но они понимали – синица в руках куда надежнее журавля, в погоне за которым они могут потерять все.
Но как же горько было уходить от Иерусалима простым крестоносцам! Столько мечтаний, столько смертей и перенесенных страданий – и все напрасно. И когда Ричард ехал во главе уходящей назад по пути паломников дороге, он слышал, как солдаты поют песню о первых крестоносцах, которым удалось победить:
Паломничество Боэмунда и Танкреда [78]Вошло в историю, ибо победа От Бога ниспосылалась им.
Ричарда спасал только его авторитет в войске крестоносцев.
– Если Львиное Сердце решил, что надо повременить, то ему виднее. Он не проигрывает битв. Он переносит их на другой срок.
Только герцог Бургундский не смог простить английского короля. Он не слушал его увещеваний о том, что они погубят войско у неприступных стен Иерусалима.
– Разве этого хочет Господь? – почти с мольбой спрашивал Ричард.
Но Медведь был неумолим.
– Откуда ты знаешь, что хочет Господь? Сдается мне, что сейчас ты предаешь и Его, и нас.
Но идти на Иерусалим со своим войском Медведь все же не решился. И он ушел, оставил крестоносцев. А это для армии Ричарда было катастрофой. Поэтому английский Лев сам помчался за Бургундцем, сам умолял его вернуться. И уговорил. И когда вернувшегося Гуго Бургундского встретили как героя, Медведь смягчился и сказал, что готов и дальше признавать главенство короля Англии. А вот епископ Бове был в гневе. Он уехал к Конраду в Тир, заявив, что если Ричард так боится Саладина, то Конрад найдет способ, как накинуть аркан на султана неверных.
Аркан оказался весьма странным. Ибо однажды Ричарду сообщили, что Конрад Монферратский не просто ведет за его спиной переговоры с Саладином, но даже готов вступить в союз с султаном, если тот признает Конрада королем Тирским, отдаст ему в управление завоеванные крестоносцами во главе с Ричардом земли и позволит паломникам посещать святые места в Иерусалиме. Конрад напомнил Саладину, что только он один выступил против казни воинов акрского гарнизона и даже выкупил и спас нескольких важных эмиров от резни. Маркиз уверял, что готов сражаться на стороне султана против своих единоверцев, если те не признают их союз с Саладином и из-за упрямства Ричарда будут продолжать видеть короля в Гвидо де Лузиньяне.
Когда эти вести дошли до английского короля, он даже не знал, что сказать. Конечно, Ричард уже понял, что Гвидо не в состоянии править этой страной, – Лузиньян не воин, не стратег, непопулярен среди войск. Даже оставшись править в Акре, он не смог навести там порядок, когда по наущению того же маркиза Конрада в городе восстали генуэзцы, составляющие в Акре большинство. Сам же Монферрат, дабы поддержать мятежников, подошел к Акре на своих судах по морю, желая захватить город для себя.
Ричард был поражен и обеспокоен: ведь в Акру уже отправили его жену и сестру! Однако обошлось: когда английский король, оставив все дела, помчался в Акру, то оказалось, что к его прибытию уже все утихло. И не Гвидо, напуганный размером мятежа, справился со смутой, а сводный брат-бастард Ричарда, граф Солсбери. В итоге Ричард выслушал генуэзцев, недовольных властью Гвидо в Акре, и хотя жалобы их были явно не обоснованы – Гвидо дал им все полномочия, на каких они настаивали, – Ричард не стал их наказывать, а смог даже расположить к себе, поделившись с ними планами насчет войны за Египет. Он пообещал итальянцам, что, если генуэзский флот окажет ему помощь на море, торговцы из Генуи будут иметь в портах Египта такие свободы и привилегии, что их республика не останется внакладе.
Итак, с мятежными генуэзцами все было улажено и они провожали английского короля радостными воплями и пожеланиями удачи. Однако Ричард понял, что, пока Гвидо остается королем, подобные вспышки недовольства могут повториться. Как понял он, что маркиз Монферрат, муж Изабеллы, законной наследницы Иеру салимской династии, не намерен ждать, когда его права признают, и готов на все, даже на предательство, чтобы получить корону. А значит, армия крестоносцев должна постоянно быть наготове, ожидая коварного удара в спину от своего единоверца Конрада.
