Томас Костейн - Высокие башни

Губернатор тотчас вспомнил о помещении, где сидела и работала Фелисите с тех пор, как он ее привлек к сотрудничеству. Ведь прежде оно предназначалось для заключенных. Даже не верилось, что эта крохотная комнатенка размером двенадцать на шестнадцать футов вмещала десять преступников!

Фелисите сидела за грубым сосновым столом, на котором громоздились различные бумаги и письма. Увидев в дверях губернатора, она приветливо поздоровалась.

— Мсье Жан-Батист, день будет очень напряженным, ибо нам предстоит переделать множество нудных дел. Весьма сожалею, но вам придется потратить на них свое драгоценное время.

— Я придумал, как расправляться с нудными делами. Надо не обращать на них никакого внимания, — заявил де Бьенвилль, улыбаясь. — Я уже давно собираю разные ненужные бумаги в одном месте, а потом… избавляюсь от них! Иначе я никогда бы не смог заняться настоящей и полезной работой.

Фелисите не очень понравилась эта шутка.

— Но Новый Орлеан сейчас стал весьма значительным городом, и вы не сможете больше так поступать!

Губернатор снова улыбнулся.

— Вы правы. Как хорошо, что этими делами занимаетесь вы! Девушка тотчас указала на письмо с правительственными печатями у нее на столе.

— Вот это пришло из министерства. Пишут, что стоимость акций компании Луизианы возросла в сорок раз. Может, во Франции все с ума посходили? — она недоуменно посмотрела на губернатора. — Мсье Жан-Батист, и долго так будет продолжаться?

Де Бьенвилль с самым серьезным видом ответил: — Этот мыльный пузырь вскоре лопнет, Шарль нисколько в этом не сомневается. О, тогда у нас начнутся серьезные проблемы!

— Они у нас уже есть, — с жаром проговорила Фелисите. — Нам нужен госпиталь, мсье Жан-Батист, давайте поговорим об этом.

Губернатор молча и внимательно смотрел на девушку. Она давно, еще после той самой встречи в замке, произвела на него сильное впечатление. А уж когда, возглавляя спасательную экспедицию, де Бьенвилль увидел их с Филиппом на берегу, взволнованно махавших руками и рыдавших от радости, он тотчас понял, что безумно в нее влюбился!

Сейчас же он очаровывался ею все сильнее и сильнее. Работа ничуть не утомляла его, потому что девушка постоянно ему помогала и они вместе обсуждали насущные дела. В ее присутствии у губернатора всегда было хорошее настроение, дни отнюдь не тянулись безрадостной чередой.

Фелисите, задумавшись, отвернулась от него, и сейчас он мог вдоволь любоваться ее прелестным профилем. О, ее профиль напоминал ему камею самой изысканной работы!

Но вот девушка заговорила, и ему стало ясно, что она тщательно все обдумала.

— У нас в городе трое рожениц, вернее, им пришло время рожать. Две женщины замужем, а третья, мсье, вам… все о ней известно… А еще старая мадам Ферон, бедняжка, ее сильно мучит ревматизм, и она почти не может передвигаться. Потом двое мужчин, на которых свалился кипарис… Они до сих пор находятся в таверне, никто из гостей не спит по ночам из-за их стонов. Но главное, эти люди не получают нормального лечения! Один, с гангреной ноги, наверное, вскоре умрет.

Думаю, вам также известно, что в городе оставили одного сильно заболевшего матроса. Возможно, у него проказа, — закончила девушка, сверкнув серыми глазами. — Мсье Жан-Батист, госпиталь нам жизненно необходим, и нельзя далее откладывать его строительство и организацию.

Фелисите и раньше заговаривала с губернатором о небхо-димости номальной медицинской помощи больным, потому он даже не задумался над ответом.

— Дитя мое, вы, наверное, забыли, что нам важнее здоровые души, чем здоровые тела.

Девушка бросила на де Бьенвилля быстрый взгляд.

— Я ничего не забыла. У нас есть религия, добрые святые и справедливые священники, направляющие наши мысли и поведение. Но мы ничем не помогаем больным и раненым. На весь город один-единственный невежественный врач.

— Фелисите, — тотчас заметил губернатор, — вы должны понимать, что пока мы не построим церковь, госпиталя у нас не будет. Всем это давно известно, и многие нас поддерживают.

— Да, церковь нужна! — воскликнула девушка. — Никто из нас не будет счастлив до тех пор, пока не увидит ее шпиль на фоне синего неба и не почувствует, что здесь наша Франция, и Бог, и все святые. Да, вместе с нами здесь, на краю света! Но, мсье, такую церковь мы будем строить много лет, а люди по-прежнему будут умирать. Подобно бедняжке Генриэтте Катен, муж которой постоянно работал на реке и не смог ей помочь, когда она упала и повредила позвоночник. А ей так нужна была помощь и внимание! Мсье Жан-Батист! Неужели мы пока не обойдемся небольшой церковью и совсем маленьким госпиталем?!

Де Бьенвиллю почему-то вспомнилось то теплое июльское утро в Лонгее, когда на семейном совете было решено рискнуть и начать миссисипскую экспедицию.

— Мой брат Шарль как-то сказал, что французский город здесь вырастет только с помощью чуда. Дорогая Фелисите, настало время творить чудеса! Вытащим как фокусники из-под черного платка, где нет ровным счетом ничего, сразу и церковь, и госпиталь. Как вы считаете, — он коснулся ее руки, и тут же одернул свою, — мы на это способны?

— Конечно! — Фелисите протянула к нему руки. — Сам факт существования Нового Орлеана уже является чудом. Вы создали город на пустом месте, мсье Жан-Батист! Для такого мага, как вы, построить церковь и госпиталь будет ничуть не сложнее.

Губернатор не выпускал ее рук, а она ему улыбалась. Вот сейчас самый подходящий момент объясниться… Но он не воспользовался ситуацией, а еще сильнее утвердился в мыс-ле, что важнее всего для счастья любимой.

И тут Фелисите спросила:

— Вы видели мадам Жуве? Поговорив с ней, я поняла, что она настроена весьма решительно.

Губернатор ответил не сразу.

— Да, она и впрямь была очень решительно настроена. Потребовала, чтобы я прежде всего позаботился о собственном счастье, сказала, что тогда передо мной откроется новый чудесный мир.

— Я не сомневаюсь, вы его откроете, — подхватила девушка.

Он помолчал и, грустно покачав головй, отвернулся.

— Нет, думаю, ничего подобного со мной не случится.

Глава 10

От радостного известия, что вскоре по реке прибудут первые лодки с пассажирами, Фелисите ринулась к себе в комнату принимать ванну. Впрочем, это громко сказано — «принимать ванну». В Новом Орлеане ванн еще не было. На пол обычно стелили большое полотенце и терли тело влажными губками. Так Фелисите и сделала. Затем налила в таз отвароч-ного цвета. Кожа после ополаскивания стала гладкой и свежей, девушка почувствовала прилив энергии.

Накинув на плечи шелковую шаль, она уселась перед зеркалом, зачерпнула из серебряной мисочки мазь и принялась священнодействовать над лицом. Девушка торопилась — у нее осталось совсем мало времени. В голове то и дело звучало: «Он скоро приедет! Приедет! Приедет!»