Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Как раз в это время Мамай провозгласил себя ханом. Он и его мурзы хорошо понимали, что силу Московского княжества надо сломить, нанести ему смертельный удар, а для этого готовиться исподволь, не торопясь. «Своего войска у нас мало, говорили мурзы, но у тебя денег много, пошли нанять чужих». Мамай послушался, он призвал все соседние степные и горские народы: половчан, хазар, черкесов, кавказских евреев, армян, из Крыма – генуэзцев. Были у татар друзья и кроме этих, а именно: рязанский князь Олег и Ягайло, князь литовский. Олег пристал к татарам потому, что рязанская земля лежала им по пути, и чем бы там дело не кончилось, он платился одинаково; Литва же была старинным заклятым врагом Москвы. И Ягайло, и Олег ни мало не сомневались, что Москве несдобровать, что на этот раз она пропала, что им обоим было выгодно.
Между тем московский князь готовился. Из Москвы разъехались гонцы созывать подручных князей. Князья, в свою очередь, посылали бирючей по волостям. Такой клич пришелся русским людям по душе: все радостно откликнулись, бросали дела, вооружались и спешили на сборные места; откуда, разными путями, направлялись в Москву. Около Успеньева дня все пути к Москве были запружены. Дружины шли конные и пешие, конных больше, чем пеших. Одежда и вооружение ратных людей были разные, смотря по достаткам. Более богатые и знатные ехали на добрых конях, были обряжены в кольчуги до колен, с нагрудником и наручниками, имели шишаки с острым концом и кольчужной сеткой, спадавшей на лицо; имели, кроме того, круглые щиты. За поясом, как водится, висел меч, за спиной торчал колчан со стрелами и лук. Бедные ратники шли кто с чем – топором, копьем, кистенем или с палицей. Всякий что-нибудь да нес. Москва вдруг закипела ратным людом; шум, бряцание оружия, конский топот – не умолкали ни днем, ни ночью. Собирали деньги, запасы, посуду, и всякий давал, что мог. Всякий чувствовал, что настало дело общее, всей земле близкое – и можайцам, и костромичам, и владимирцам, и ярославцам – людям одной крови, одной веры, детям той же матери-земли. Вместе с ратными людьми прибыли в Москву послы Мамая требовать обычной дани и покорности. Великий князь, по совету бояр и духовных, одарил послов и от себя послал в орду гонца Захария Тютчева, перетолковав о мире. Но от этого дело вооружения не остановилось; оно шло своим чередом. Дмитрий Иванович оповестил всех князей и воевод, не поспевших в Москву, чтобы шли прямо к Коломне. Для разведок о неприятельской силе выслал в придонскую степь «крепкую сторожу» и дал ей наказ добыть языка. Прошло немало времени, пока вернулся гонец и дал знать, что татары наступают на Русь со всей ордой, что Ягайло и Олег с ними в союзе. Прошел по земле слух, что Мамай на этот раз хочет истребить князей, а вместо них посадить своих татар; всех же православных обратить в магометанство. Этот слух еще больше распалил ненависть к татарам. Прежде чем тронуться в путь, великий князь вместе со своим двоюродным братом Владимиром Андреевичем поехали в Сергиевский монастырь взять благословение игумена Сергия. Старец любовно принял князей, ободрил их на ратный подвиг и сказал, что будет битва великая, что многие падут, но великий князь останется жить и одержит победу. После трапезы преподобный Сергий взял в руки крест и благословил великого князя. Тут же стояли два инока, по имени Ослябя и Пересвет, с нашитыми крестами на схимах. Отпуская их к воинству, преподобный Сергий сказал: «Вы носите нетленное оружие, пусть крест служит вам вместо шлемов».
Настал день похода. Утро было тихое, чудесное. Рати тронулись из Кремля через Фроловские, Никольские и Константино-Еленинские ворота. Духовенство провожало их с крестами, чудотворными иконами и святой водой. Рядом с войсками валил густой толпой народ: матери крестили сыновей, жены протягивали младенцев за родительским благословением. Великий князь заехал в церковь Архангела Михаила, положил земные поклоны перед гробами своих прародителей, попрощался со своей супругой и сказал ей, горько плачущей: «Бог – наш заступник». Потом он сел на коня и повел войско в Коломну.
По пути к этому городу присоединились дружины литовских князей Андрея и Дмитрия; с ними было 40 тысяч воинов, привычных к бою, с добрым вооружением. Сами литовские князья были воины отважные, в ратном деле сведущие; на крепость их руки и меча можно было смело положиться. Под Коломной, за широким Девичьем поле, великий князь сделал смотр; войска стояли ратным строем, и было их к тому времени сила большая – тысяч на полтораста. Такой силы еще никогда не подымала русская земля!
20 августа 1380 года войско выступило из Коломны. Оно шло левым берегом Оки – путь немного кружный, но выгодный потому, что не заходил в Рязанскую землю. Не доходя до Серпухова, у устья реки Лопасни, стали переплавляться за Оку. Тут уж начиналась Рязанская земля, Олег думал, что татары раньше вступят, и теперь не знал, как быть: разослал гонцов к Мамаю, к Ягайлу, сам кидался на все стороны, как бы не попасть в плен. Дмитрий Иванович прошел через его землю мирно и запретил разорять ни в чем неповинных сельчан. На пути его догнал гонец из монастыря; вместе с просфорой он привез грамотку от Сергия. «Чтобы еси, господине, пошел, – писал преподобный, – а поможет ти Бог и святая Богородица, и Св. Сергий».
6 сентября рати приблизились к Дону. Здесь был доставлен пленный татарин, бывший в свите самого Мамая. Сначала он молчал, когда же пригрозили ему пыткой, татарин показал, что Мамай в больших силах находится за Доном, но подходит медленно, потому что поджидает Ягайла и Олега. О близости же русских войск он, Мамай, ничего не знает и полагает, что
