Марина Цветаева - Борисоглебский, 6. Из лирического дневника 1914—1922
2 марта 1917
Москва
Царю — на пасху
Настежь, настежьЦарские врата!Сгасла, схлынула чернота.Чистым жаромГорит алтарь.— Христос Воскресе,Вчерашний царь!
Пал без славыОрел двуглавый.— Царь! — Вы были неправы.
Помянет потомствоЕще не раз —Византийское вероломствоВаших ясных глаз.
Ваши судьи —Гроза и вал!Царь! Не люди —Вас Бог взыскал.
Но нынче ПасхаПо всей стране,Спокойно спитеВ своем Селе,Не видьте красныхЗнамен во сне.
Царь! — ПотомкиИ предки — сон.Есть — котомка,Коль отнят трон.
2 апреля 1917,
первый день Пасхи
Москва
«За Отрока — за Голубя — за Сына…»
За Отрока — за Голубя — за Сына,За царевича младого АлексияПомолись, церковная Россия!
Очи ангельские вытри,Вспомяни, как пал на плитыГолубь углицкий — Димитрий.
Ласковая ты, Россия, матерь!Ах, ужели у тебя не хватитНа него — любовной благодати?
Грех отцовский не карай на сыне.Сохрани, крестьянская Россия,Царскосельского ягненка — Алексия!
4 апреля 1917,
третий день Пасхи
«Чуть светает…»
Чуть светает —Спешит, сбегаетсяМышиной стаейНа звон колокольныйМосква подпольная.
Покидают норы —Старухи, воры.Ведут разговоры.
Свечи горят.Сходит ДухНа малых ребят,На полоумных старух.
В полумраке,Нехотя, кое-какБормочет дьяк.
Из черной тряпицыВыползают на свет Божий —Гроши нищие,Гроши острожные,Пóтом и кровью добытыеГроши вдовьи,Про черный деньДа на помин душиОтложенные.
Тáк, на рассвете,Ставят свечи,Вынимают просфóры —Старухи, воры:За живот, за здравиеРаба Божьего — Николая.
Тáк, на рассвете,Темный свой пирСправляет подполье.
10 апреля 1917
«И кто-то, упав на карту…»
И кто-то, упав на карту,Не спит во сне.Повеяло БонапартомВ моей стране.
Кому-то гремят раскаты:— Гряди, жених!Летит молодой диктатор,Как жаркий вихрь.
Глаза под улыбкой шалой —Что ночь без звéзд!Горит на мундире впалом —Солдатский крест
Народы призвал к покою,Смирил озноб —И дышит, зажав рукоюВселенский лоб.
21 мая 1917,
Троицын день
«Из строгого, стройного храма…»
Из строгого, стройного храмаТы вышла на визг площадей…— Свобода! — Прекрасная ДамаМаркизов и русских князей.
Свершается страшная спевка, —Обедня еще впереди!— Свобода! — Гулящая девкаНа шалой солдатской груди!
26 мая 1917
«Голубые, как небо, воды…»
Голубые, как небо, воды,И серебряных две руки.Мало лет — и четыре года:Ты и я — у Москвы-реки.
Лодки плыли, гудки гудели,Распоясанный брел солдат.Ребятишки дрались и пелиНа отцовский унылый лад.
На ревнителей Бога МарсаТы тихонько кривила рот.Ледяными глазами барсаТы глядела на этот сброд.
Был твой лик среди этих, темных,До сиянья, до блеска — бел.Не забуду — а ты не вспомнишь —Как один на тебя глядел.
6 июня 1917
«Горечь! Горечь! Вечный привкус…»
Горечь! Горечь! Вечный привкусНа губах твоих, о страсть!Горечь! Горечь! Вечный искус —Окончательнее пасть.
Я от горечи — целуюВсех, кто молод и хорош.Ты от горечи — другуюНочью за руку ведешь.
С хлебом ем, с водой глотаюГоречь-горе, горечь-грусть.Есть одна трава такаяНа лугах твоих, о Русь.
10 июня 1917
«И зажег, голубчик, спичку…»
И зажег, голубчик, спичку.— Куды, матушка, дымок?— В двери, родной, прямо в двери, —Помирать тебе, сынок!
— Мне гулять еще охота.Неохота помирать.Хоть бы кто за меня помер!…Только до ночи и пожил.
11 июня 1917
(Рассказ владимирской няни Нади.)
Але
А когда — когда-нибудь — как в водуИ тебя потянет — в вечный путь,Оправдай змеиную породу:Дом — меня — мои стихи — забудь.
Знай одно: что завтра будешь старой.Пей вино, правь тройкой, пой у Яра,Синеокою цыганкой будь.Знай одно: никто тебе не пара —И бросайся каждому на грудь.
Ах, горят парижские бульвары!(Понимаешь — миллионы глаз!)Ах, гремят мадридские гитары!(Я о них писала — столько раз!)
Знай одно: (твой взгляд широк от жара,Паруса надулись — добрый путь!)Знай одно: что завтра будешь старой,Остальное, деточка, — забудь.
11 июня 1917
«А царит над нашей стороной…»
А царит над нашей стороной —Глаз дурной, дружок, да час худой.
А всего у нас, дружок, красы —Что две русых, вдоль спины, косы,Две несжатых, в поле, полосы.
А затем, чтобы в единый годНе повис по рощам весь народ —
Для того у нас заведеноЗеленое шалое вино.
А по селам — ивы — дереваДа плакун-трава, разрыв-трава…
Не снести тебе российской ноши.— Проходите, господин хороший!
11 июня 1917
Юнкерам, убитым в Нижнем
Сабли взмах —И вздохнули трубы тяжко —ПровожатьЛегкий прах.С веткой зелени фуражка —В головах.
Глуше, глушеПраздный гул.Отдадим последний долгТем кто долгу отдал — душу.Гул — смолк— Слуша — ай! Нá — кра — ул!
Три фуражки.Трубный звон.Рвется сердце.— Как, без шашки?Без погонОфицерских?Поутру —В безымянную дыру?
Смолкли трубы.Доброй ночи —Вам, разорванные в клочья —На посту!
17 июля 1917
«Мое последнее величье…»
Мое последнее величьеНа дерзком голоде заплат!В сухие руки ростовщичьиСнесен последний мой заклад.
Промотанному — в ночь — наследствуУ Господа — особый счет.Мой — не сошелся. Не по средствамМне эта роскошь: ночь и рот.
Простимся ж коротко и просто— Раз руки не умеют красть! —С тобой, нелепейшая роскошь,Роскошная нелепость! — страсть!
1 сентября 1917
