Антология - Поэзия Латинской Америки
Колыбельная
Перевод Инны Лиснянской
Море баюкает тысячи волнБожественными речами.Слушая любящие моря,Родное дитя качаю.
Ветер-бродяга колышет хлеба,Баюкает их ночами.Слушая любящие ветра,Родное дитя качаю.
Бог наклонился над люлькой миров,Отчими смотрит очами.Чувствуя тень от его руки,Родное дитя качаю.
Люлька
Перевод Инны Лиснянской
Плотник, сделай люлькуПринцу моему.Не дождусь я люлькиУ себя в дому.
От сосны, мой плотник,Ветки отсеки,Хоть нежны те ветки,Как мои соски.
Был ты, рослый плотник,Тоже малышом,Вспомни мать и сделайЛюльку хорошо.
Пусть твой мальчик, плотник,Спит, смеясь во сне.Я качаю сына, —Сделай люльку мне.
Гимн тропическому солнцу
Перевод О. Савича
О солнце инков, солнце майа[275],ты плод американский, спелый,кечуа, майя обожалитвое сияющее тело;и кожу старых аймараты выкрасило красным мелом;фазаном красным ты встаешь,уходишь ты фазаном белым;художник и татуировщикиз рода тигров и людей,ты — солнце гор, равнин, пустыни,ты — солнце рек, теснин, полей.Ты нас ведешь, и ты идешьза нами гончей золотою,ты на земле и в море — знамя,для братьев всех моих святое.Мы затеряемся — ищитев низинах — раскаленных ямах,на родине деревьев хлебныхи перуанского бальзама.
Белеешь в Куско над пустыней;ты — Мексики большая песня,что в небе над Майябом[276] бродит,ты — огненный маис чудесный, —его повсюду жаждут губы,как манны жаждали небесной.Бежишь бегом ты по лазури,летишь над полем голубым,олень то белый, то кровавый, —он ранен, но недостижим.
О солнце Андов, ты — эмблемалюдей Америки, их сторож,ты — пастырь пламенного стада,земли горящая опора;не плавишься и нас не плавишьв жаре сжигающего горна;кетсаль, весь белый от огня,создав народы, ты их кормишь;огонь — на всех путях вожатыйогней блуждающих нагорных.
Небесный корень, ты — целительиндейцев, исходящих кровью;с любовью ты спасаешь ихи убиваешь их с любовью.
Кетсалькоатль[277], отец ремеселс миндалевидными глазами,индиго мелешь, скромный хлопоквозделываешь ты руками;ты красишь пряжу индианокколибри яркими цветами,ты головы их вырезаешь,как будто греческий орнамент;ты — птица Рок[278], и твой птенец —безумный ветер над морями.Ты кроткий повелитель наш,так не являлись даже боги;ты стаей горлинок белеешь,каскадом мчишься быстроногим.А что же сделали мы самии почему преобразились?В угодья, залитые солнцем,болота наши превратились,и мы, приняв их во владенье,огню и солнцу поклонились.
Тебе доверила я мертвых, —как на углях, они горели,и спят семьею саламандр,и видят сны, как на постели;иль в сумерки они уходят,как дрока заросли, пылая,на Западе желтея вдруг,топазами вдали сгорая.И если в эти сорок летменя ты не вписало в память,взгляни, признай меня, как манго,как пирамиды-тезки камень,как на заре полет фламинго,как поле с яркими цветами.
Как наш магей, как наша юкка[279]и как кувшины перуанца,как тыквенный сосуд индейца,как флейта древняя и танцы,тобой дышу, в тебе одноми раскрываюсь и купаюсь.Лепи меня, как ты лепил их,свое дыханье в них вливая;дай мне средь них и с ними житьбыть изумленной, изумляя.
Я шла по чужеземной почве,плоды чужие покупала;там стол так тверд, бокал не звонок,там жидок мед, вино устало;я гимны пела мне чужие,молитвы смерти повторяла,спала под мертвою звездою,драконов мертвых я видала.
Вернулась я, и ты верни мнемой облик, данный от рожденья.Обдай меня фонтаном алыми вывари в своем кипенье.Ты выбели и вычернименя в твоих растворах едких.Во мне тупые страхи выжги,грязь высуши, мечты проветрии прокали слова и речь,жги рот, и песню, и дыханье,очисти слух, омой глазаи сделай тонким осязанье.И новой — кровь, и новым — мозг,и слезы новыми ты сделай.Пот высуши и вылечименя от ран души и тела.И снова ты меня возьмив те хороводы, что танцуютпо всей Америке огромнойи славят мощь твою святую.Мы, люди кечуа и майя,мы прежней клятвою клянемся.Ты вечно; к Времени уйдя,мы к Вечности опять вернемся.Опав, как золотые листья,как красного руна шерстинки,к тебе вернемся после смерти,как говорили маги-инки.Придем, как гроздья к виноделу,бессмертье возвратится с нами;так золотой косяк всплываетпо воле моря над волнами,и так гиганты-анакондывстают по свисту над кустами.
В. Мануэл Гарсиа. «Цыганка тропиков». 1922 г.
Земля Чили
Вулкан Осорно
Перевод О. Савича
Осорно, камни пращойв себя самого ты кидаешь.Ты — старший пастух на равнине,глава и рода и края.
Ты словно в прыжке застыл,морозом скованный сразу, —огонь, слепивший индейца,в снегах олень белоглазый.
Вулкан, покровитель Юга,чужая, твоей я стала,чужой, ты мне стал роднымв долине, где свет я узнала.
Теперь ты везде предо мною,владеешь душой и телом;хожу вкруг тебя дозором,пингвин мой, тюлень мой белый.
На наших глазах ты сгораешь,как звезды падучие, светел,и вот водой Льянкиуэтвои причащаются дети.
Мы знаем, что добр огонь,он в нас, как в тебе, пылает;огонь индейской земли,рождаясь, мы получаем.
Храни этот древний край,спасай свой народ от горя,дай сил лесорубам-индейцам,указывай путь тем, кто в море.
Указывай путь пастухам,Осорно, старик величавый;расправь своим женщинам плечи,покрой детей своих славой!
Погонщик белых быков,расти ячмень и пшеницу,учи своей щедрости землю!Пусть голод тебя страшится!
Огнем раскуй нашу волюи холод сердец растопи,сожги поражений отраву,а то, что мы ждем, — торопи!
Осорно, каменный выкрики окаменевший стих,гони былое несчастьеи смерть от детей своих!
Все мы будем королевами…
Перевод О. Савича
Королевами все мы станем, —а королевства у моря лежат, —Пфигения, и Росалья,и Люсила, и Соледад.
В Эльки, долине, окруженнойсотней гор или больше еще,встали вершины красного цвета,цвета шафрана, к плечу плечо.
Мы говорили друг другу с восторгом,свято веря, что будет так,королевами все мы станеми у моря повесим флаг.
С косами, в белых ситцевых платьях,девочки семилетние, мыпо саду бегали за скворцамитам, где тень бросают холмы.
О четырех королевствах твердили,веря, как мусульманин в Коран:будут сказочные и большиете королевства приморских стран.
За четырех королей мы выйдемзамуж, как это делалось встарь;будут царями и будут певцами,как Давид, иудейский царь.
Будет у нас, потому что огромныте королевства приморских стран,много зеленых морей и ракушеки сумасшедшая птица — фазан.
Будет так много плодов и солнца,в реках будет течь молоко,и мы леса рубить не станеми обойдемся без денег легко.
Знали мы: каждая — королевадальней, но достоверной земли.Но королевами мы не сталини поблизости, ни вдали.
Моряка полюбила Росалья,с морем он был уже обручен,и за то, что нарушил клятву,в бурю на дне остался он.
Братьев своих Соледад воспитала,хлеб замесила им кровью своей;темными так глаза и остались,потому что не знали морей.
С чистой душой, душой, как пшеница,трудной судьбы не преодолев,не отходит от колыбелейсыновей других королев.
На пути с незнакомцем встречаИфигению кинула в дрожь,и пошла она с ним покорно,так как мужчина на море похож.
А Люсила с рекой говорила,и с горой, и с ширью полей,и под луною безумья вправдукоролевство досталось ей.
Облака — ее царство большое,перед нею — море из слез,в море мужа она потеряла,мантию ткали ей отблески гроз.
Но в долине Эльки — над неюсотня гор или больше еще —родились и поют другие,веря в истину слов горячо:
«Королевами все мы станемна достоверной земле, вдали,королевства будут большие,королевства приморской земли».
Другая
