Антология - Поэзия Латинской Америки
Встреча
Перевод Инны Лиснянской
С ним я встретилась на тропинке, —Речка спящая не пробудилась,Не раскрыл шиповник бутоны,А душа моя вдруг раскрылась, —И у женщины потрясеннойВсе лицо залито слезами!
Шел и нес на губах веселыхОн свою беспечную песню.А взглянул, и мне показаласьПесня глубже глуби небесной,А тропинка мне показаласьСтранной, словно во сне бессвязном, —Неспроста на рассвете алмазномВсе лицо залито слезами!
Напевая, прошел он дальшеИ унес мой восторг с собою…Цвет шалфея не стал синее,Не вознесся в небо с мольбою.Ну и пусть! Ведь воздух пронизанПотрясенной моей душою.Хоть меня и никто не унизил,Все лицо залито слезами!
Нет, не он у зажженной лампыПросидел всю ночь одиноко, —Спал, и грудь его не щемилоОт тоски моей беспросветной,Но, быть может, во сне глубокомОбступал его запах дрока,Потому что у женщины беднойВсе лицо залито слезами!
Ни от голода, ни от жаждыНе всплакнула я в жизни ни разу;Но господь мне послал не встречу,А пожизненную проказу.Мама старая каждый вечерЗа меня молит бога. Но, видно,У меня теперь будет вечноВсе лицо залито слезами!
Люблю Любовь
Перевод Инны Лиснянской
Бьет по ветру крылом, вольно топчет дорогу земную,И трепещет на солнце, и любит лесное житье.Не пытайся ее отогнать, будто думу дурную, —Нет, придется признать ее!
Знает бронзы язык и язык умоляющий птицы,Повелительный говор морей и ненастья нытье.На нее замахнуться не вздумай, не смей рассердиться, —Нет, придется принять ее!
У нее все повадки хозяйки: поддавшись минуте,Разбивает цветочные вазы и льды, как старье.Не пытайся разжалобить иль отказать ей в приюте, —Нет, придется впустить ее!
Отвечает на все, как всевидица, слух твой лаская, —Изощренно коварство ее и искусно лганье.Не божественная тебя мудрость спасет, а людская, —И поверишь словам ее!
И завяжет глаза, но повязки льняной не сорвешь ты,И протянет горячую руку, и примешь ее,И пойдет, и пойдешь ты за ней, хоть поймешь ты,Что уходишь в небытие!
Экстаз
Перевод Инны Лиснянской
А теперь, Христос, закрой мне глаза,Губы заледени, —Потому что сказаны все словаИ лишними стали все дни.
Друг от друга не отрывали мы глаз, —Он смотрел на меня, а я на него, —Словно в смерть вонзались зрачки, —Как огонь агонии, длился экстаз,Озаряя последнею бледностью нас.А за этим мгновением нет ничего!
О как судорожно говорил он со мной!А в смятенных словах моих, полных тоски,Был восторг, и истома, и страх, —О судьбе говорила моей и его,О любви роковой, —О замесе крови на сладких слезах.
После этого знаю я — нет ничего!Не осталось росинки такой на цветке,Чтоб слезойПо моей не скатилась щеке.
На губах — немота,И в ушах — глухота,И в глазах — слепота, — так бесцветна земля!
Смысла жизни ни в чем не увижу я,Ни в багровых цветах,Ни в безмолвных снегах!Потому и прошу я тебя, Христос, —Я и в голод к тебе за хлебом не шла, —А теперь пожалей,Закрой мне глаза,Иней на губы мне положи.
От ветра плоть мою защити, —Ведь его слова пронеслись по ней,От дневного света освободи, —Днем я вижу его ясней!Так прими же меня, я иду,Переполненная, как земля в половодье!
Стыд
Перевод Инны Лиснянской
О как твой взгляд меня преображает! —Лицо сияет, как в росе травинки.Меня тростник высокий не узнает,Когда к реке спущусь я по тропинке.
Стыжусь себя: остры мои колени,Надломлен голос, рот сведен тоскою.Пришел ты — и себя я на мгновеньеПочувствовала жалкой и нагою.
Не встретил бы и камня ты сегодняБесцветнее, чем женщина вот эта,Которую заметил ты и поднял,Увидев взгляд ее, лишенный света.
Нет, я о счастье — никому ни слова,Нет, не поймут идущие по лугу,Чтó так разгладило мой лоб суровыйИ чтó за дрожь пронизывает руку.
Трава росу ночную пьет стыдливо.Целуй! Смотри, — не отрываясь, нежно!А я наутро буду так красива,Что удивлю собой тростник прибрежный.
Ноктюрн
Перевод Инны Лиснянской
Ах, отец наш небесный, мне больно!Почему ты забыл обо мне?Вспомнил ты о плоде и расплавилМякоть алую в летнем огне.Погляди: я изранена жизньюИ для смерти созрела вполне.
Ты в багровую бросил давильнюВиноградную черную гроздь,Листья с тополя сдул и развеялВ хрупком воздухе позднюю грусть,Но в давильне раскрытой для смертиВсе не хочешь расплющить мне грудь!
На пути моем были фиалки,Ветра хмель я пила, а теперьОпустила я желтые веки, —Не нужны ни январь, ни апрель.
И замкнула уста, — я усталаГибнуть, жалкие строфы граня.Ты ударил осеннюю тучу,И не хочешь взглянуть на меня!
Тот и продал меня за бесценок,Кто к щеке в поцелуе приник, —И лицо мое в поте кровавомНа стихе отпечаталось вмиг,Как на плате святой Вероники,Отпечатался ясно твой лик.
Необъятною стала усталость,Поселилась в глазах у меняВся усталость зари предыдущейИ усталость грядущего дня,И небес оловянных усталость,И небес, просиненных до дна.
Еле-еле сандальи и косыРасплетаю, мечтая о сне,И тобой вразумленная, отче,Я рыдаю в ночной тишине:Почему же меня ты оставил,Почему ты забыл обо мне!
Одержимость
Перевод Инны Лиснянской
Меня в пещерах ищетЛучом луны заклятым,Касается росоюИ кровянит закатом.
Как длань Фомы — Спаситель, —Мою берет он руку,В свою влагает рану,Чтоб не забыла муку.
Сказала: «Жажду смерти».Не хочет, а желаетТерзать меня: то пылью,То снегом заметает.
Bo сне моем и в явиМелькает предо мною,Из-под зеленых платовЗовет меня весною.
Я под другое небоУшла, к другому морю,Но следует он всюдуЗа мною, мне на горе!
Как ты была беспечна!Ему ты саван сшила,Но ты закрыть забылаГлаза ему и рукиВо гробе не сложила.
Фонтан
Перевод Инны Лиснянской
Я как фонтан, иссохший от рыданий.Ведь он, и мертвый, слышит в шуме дняСвой гул, и голос в каменной гортаниЕще дрожит, как песнь внутри меня.
Еще не все потеряно! Я верю, —Судьба не напророчила беду, —Лишь голос обрету — верну потерю,Лишь руку протяну — тебя найду.
Я как фонтан, лишенный дара слова.В саду другой поет среди ветвей,А он, от жажды обезумев, сноваС надеждой слышит песнь в душе своей.
Журчащий веер чудится бедняге,А голос уж погас, — не стало сил.Он грезит, что алмазной полон влаги,А бог его уже опустошил.
Спокойные слова
